Как лишенный сана протоиерей Головин открыл частный «скит» под боком колыбели ислама в Татарстане. Батюшка-Душа | Православная молитва меняющая жизнь, факты помощи Божией при молитве по соглашению и разговор о практической стороне жизни с Богом! Священник Иван Липатов рассказал о том, души каких людей могут воссоединится после смерти.
Протоиерей Андрей Канев: Как выглядит душа?
Митрополитом Тверским и Кашинским Амвросием предоставлен комментарий в интервью порталу «ТОП Тверь» о том, что такое душа и почему принято произносить. В одну епархию поступила жалоба на молодого батюшку из села, что он, совершив отпевание не пускает душу покойника в Рай. Как Господь говорит, «нет больше той любви, когда человек полагает душу за други своя». Отец Борис сердечно благодарит всех, кто откликнулся на его бедственное состояние и помог! Альбом группы БАТЮШКА выйдет в России по лицензии.
КОНТАКТЫ ПОРТАЛА
В трех метрах от него разорвался снаряд, выпущенный ВСУ. Он был настоящим пастырем, священником и солдатом по жизни. Без малого 20 лет духовно окормлял бойцов ВДВ, а потом и военнослужащих Ракетных войск стратегического назначения. Отец Михаил прошел все «горячие точки», под огнем крестил и исповедовал, спасал раненых. О батюшке, которого уважали за крепкую волю и стойкость, рассказали «МК» его соратники и друзья. Фото: Пресс-служба ВДВ — С отцом Михаилом нас связывали давние отношения, мы вместе с ним служили, напутствовали военнослужащих, вместе бывали в командировках, — говорит настоятель Свято-Троицкого храма Челябинска, руководитель отдела по делам молодежи Челябинской епархии, протоиерей отец Игорь Шестков. На взводном опорном пункте просто не было больше. Вертолет приземлялся совсем ненадолго и снова поднимался в небо. Я в свое время тоже, ставя на эрдешку РД-54 — рюкзак десантника резервуар с водой, крестил десантников третьей бригады. В тех условиях это было нормально.
Как говорил наш командир, вышел в поле — живи в поле. Помню, как-то причащали бойцов, ветер был такой сильный, что опрокидывал наш временный престол. Отец Михаил читал молитву, а я руками держал священные сосуды, чтобы их не сдуло с дисков. Протоиерей Игорь Шестков говорит, что отец Михаил был очень прямым и простым человеком. Однажды у нас случилась серьезная размолвка по одному поводу. Мы от души наговорили друг другу колкостей. Он — непреклонный правдоруб, с кавалерийским наскоком, а я привык действовать не спеша, анализировать ситуацию. Потом оба признали, что были неправы. Мы примирились, обнялись, все было хорошо.
Когда узнал, что во время прыжка с парашютом он неудачно приземлился и получил компрессионный перелом позвоночника, тут же позвонил ему и был так рад услышать его голос.
У нас есть казачьи священники, которые исторически имели дело с оружием. У нас есть военные капелланы — боевые батюшки. Им пришлось участвовать в боевых действиях на Северном Кавказе в сане, кого-то ранили. Они не стреляли, но патроны подавали и гранаты подносили. Многие награждены орденами за мужество. Священники воевали и в Великую Отечественную войну», — говорил в одном из интервью Андрей Дорогобид.
Помню как в субботу я встала на молитву Пантелеимону и дойдя до слов: "Радуйся, кровь за Христа излиявый и в смерти млеко источивый... От слез всё расплывалось в глазах и читать акафист дальше было невозможно, а в голове и в сердце: "Пантелеимон, помоги! Господи, спаси!
Выходные дни, ждём ответа из Москвы. От каждого телефонного звонка вздрагиваем. И вот в понедельник приходит отказ в госпитализации в связи с отсутствием поставленного диагноза. Врачи больницы, где находилась сестра только развели руками. Сестра в ночь с субботы на воскресение пришла в себя и, как она потом рассказывала, что очнулась от того, что ее кто-то держит за руку. Через 2 дня сестру перевели в палату, и уже через 3 недели она была дома. За эти недели было проведено много обследований и врачи ничего не могли понять. А сестра чувствовала большую слабость в теле и просто не было сил. Перед выпиской было сделано ещё одно контрольное КТ и результат обследования показал, что никаких следов кровоизлияния нет. Врачебная ошибка?
В том числе священник отмечает, что в рассуждении о понятии «душа» — отсутствует что-то специфически христианское, религиозное. Он напомнил, что страдания являются, увы, неизбежной составляющей частью нашей реальности. При этом, по словам священника, не имеет значение образованность человека, финансовое благополучие, социальный статус и возраст. Поскольку все в равной степени сталкиваются с различными переживаниями.
Отец Виталий обсудил со студентами университета правосудия духовно-нравственные ценности
Сам Бог, впрочем, лучше всех нас знает все, могущее умалить вину, и извинит и помилует, если правда не помешает милости… Нам же всего безопаснее предавать все в руки Божии. Мне, впрочем, всегда думалось и думается, что частно, в своей молитве можно поминать и таковых» 15, с. Внимательно анализируя ответы святителя Феофана, можно увидеть с какой осторожностью он относился даже к келейной частной молитве за самоубийцу. Хотя в обоих письмах и усматривается согласие на такую молитву, но одновременно есть и замечание, что в этом «проглядывает покушение доказать, что мы милосерднее Церкви и Самого Бога». Такая осторожность оправдывается тяжестью самого греха. Совершая смертный грех отчаяния, самоубийца восстает на своего Творца, попирает благость, всеправедность, Промысл Бога и власть Его над жизнью человека. Осторожное отношение к молитве требуется и по другой причине. Молитва — это не только словесное ходатайство за человека. Когда мы молимся за кого-либо, молимся не только языком и словами, но и сердцем. И именно сердцем воспринимаем те скорби ближнего, какими он был отягощен, и уже как бы от своего лица, вознося их ко Господу, умоляем Его благость о помиловании или ниспослании спасающей благодати.
И чем сердечнее и искреннее бывает такая молитва, тем большую милость Господню она может низвести душе того, за кого молимся. По этой причине молитва за праведных людей спасительна и полезна бывает для самого молитвенника. Однако совсем иное дело, когда человек молится за грешника, который совершал в жизни смертные грехи и не подумал об их очищении покаянием. Воспринимая память о душе усопшего, молящийся вместе с тем делается как бы сообщником и его душевного состояния, входит в область его душевных томлений, «соприкасается» его грехам и берет на себя долю его душевных страданий. А если душа перешла в иной мир в настроении враждебном к Богу и отвергла искупительные заслуги Господа Спасителя мира? Легко ли молиться за таких? Как можно допустить себя до некоторого прикосновения тому богоборческому настроению, каким, например, была заражена душа самоубийцы? Не значит ли это — подвергать и свою душу опасности заражения таким же настроением? Не напрасно же иногда говорят, что самоубийство заразительно: при одном имени самоубийцы в душе возникает его образ, а с этим образом рисуется и образ насильственной смерти лица, покончившего собой.
В то же время как может удержаться от молитвы человек, который был связан с самоубийцей узами кровного родства или был очень близок к нему по духу любви? Как удержаться от того, чтобы не излить свою душу пред Отцом Небесным и не возвестить Ему печали сердца своего? Мудрые, духовно опытные и обладавшие даром рассуждения старцы-подвижники дают ответы и на данные вопросы. Так, известный Оптинский старец преподобный Леонид в схиме Лев , дал такое наставление своему ученику Павлу Тамбовцеву, обратившемуся к нему за утешением по случаю полученного им известия о смерти отца, последовавшей от самоубийства: «Вручай как себя, так и участь своего родителя воле Господней, премудрой, всемогущей. Не испытывай Вышняго чудес. Тщися смиренномудрием укреплять себя в пределах умеренной печали. Молись Всеблагому Создателю, исполняя тем долг любви и обязанности сыновней. Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне в грех молитвы сей моей, но да будет святая воля Твоя!
Конечно, не было воли Божией на столь горестную кончину родителя твоего, но ныне он совершенно в воле Могущего и душу и тело ввергнуть в пещь огненную, Который и смиряет и высит, мертвит и живит, низводит во ад и возводит. При этом Он столь милосерд, всемогущ и любвеобилен, что благие качества всех земнородных пред Его высочайшею благостью — ничто. Для сего ты не должен чрезмерно печалиться. Но Бог без сравнения более чем ты, любил и любит его. Значит, тебе остается предоставить вечную участь родителя твоего благости и милосердию Бога, Который, если соблаговолит помиловать, то кто может противиться Ему»? Преподобный старец Леонид, проникая в тайну человеческой скорби, дал мудрый ответ и предложил практический совет своему духовному сыну, находящемуся в глубокой печали об отце-самоубийце. Краткая молитва старца, не противореча духу церковности, явилась духовным средством, способным уврачевать раны мятущейся души. Замечательны и рассуждения духоносного старца, исполненные назидания и утешения. Совет и молитва преподобного Леонида были восприняты современниками как удобное средство для утешения скорбящих родственников.
Так, преподобный Амвросий Оптинский, отвечая на вопрос одной инокине, писал: — »Еще пишешь о несчастной кончине брата одной из ваших послушниц и спрашиваешь, можно ли его поминать. По церковным правилам поминать его в церкви не следует, а сестра и родные его могут келейно о нем молиться, как старец Леонид разрешил Павлу Тамбовцеву молиться о родителе его. Выпиши эту молитву… и дай ее родным несчастного. Нам известны многие примеры, что молитва, переданная старцем Леонидом, многих успокаивала, и утешала, и оказывалась действительною перед Господом» 13, с. Так утешали богомудрые Оптинские старцы людей, находящихся в глубокой печали и великой скорби. Их рассуждения остаются актуальны и жизненны и в наше время. В 80-е гг. Он был напечатан на пишущей машинке и принадлежал перу приснопамятного митрополита Вениамина Федченкова. В 1990-х гг.
Канон был издан небольшой брошюрой и распространялся в некоторых храмах Русской Православной Церкви. Инициативу издания взял на себя Псково-Печерский монастырь, по всей видимости, потому, что в монастырских пещерах нашел место своего упокоения Владыка Вениамин. Здесь же, в обители, хранятся рукописи трудов архипастыря.
Когда ты не можешь подняться, тут радоваться нечему. Я терял способность читать, писать, хотя очень привязан к книгам.
И вдруг оказалось, что больше полутора страниц в день осилить не могу. Оставалась только молитва. Когда ты наполняешь ей свои страдания, они тоже обретают смысл, и потом вдруг Господь начинает подавать тебе какие-то просветы. Тогда и приходит радость, но уже в каком-то новом качестве — радость внутреннего освобождения. Но это долгий путь.
После операции мне даже общаться было невозможно. Но я был истощен морально. Поговоришь немного — и силы заканчиваются. До этого кого-то исповедовал, советы какие-то давал. После операции отсеклась вся прежняя жизнь.
Может быть, операция даже стала днем нового рождения. Человек ведь тоже в болях приходит в этот мир: он плачет и только потом учится улыбаться, радоваться. После операции все поменялось. Пришлось уволиться из семинарии, а я был проректором по учебной работе, от меня много чего зависело. Еще пастырская нагрузка… Но сил уже не было.
Почему-то люди, как только видят больного онкологией, показывают на него пальцем. Так, наверное, раньше смотрели на прокаженных. Сострадают и не думают о том, что каждый человек умрет. Трагизм не в том, что человек смертен, а в том, что «он иногда внезапно смертен». Из тех врачей, которые меня лечили, некоторые уже умерли, хотя никакой онкологией не страдали.
Все заканчивают свой жизненный путь одинаково. И болезнь — это как раз возможность понять, что мы живем не ради тленного мира. Но если человек обрывает свою жизнь, как отец Андрей Немыкин? Или, допустим, в Бердске мать убивает сына с ДЦП и сама совершает самоубийство. Значит, испытание не по силам?
Зачем тогда? Но если ты не будешь выдергивать свою руку из руки Божией, то Господь проведет тебя через что угодно. Да, иногда человеку даются такие испытания, когда кажется, что все — безысходность. Но этот момент как раз и есть самый драгоценный. Ведь даже Спаситель прошел через это.
В Гефсиманском саду, ожидая предстоящие муки, Он говорил: «Да будет воля Твоя». Так Христос показывает, что наша безысходность Ему тоже понятна. И это дано нам не просто так. Хочет ли человек даже в такой безысходности все равно принять Бога? Или же от Него нужен лишь комфорт?
Вот в этом и совершается самоопределение личности. И после Господь являет Свои чудеса. Почему Богу недостаточно просто молитвы и праведной жизни? Просто каждому — свое. Самые тяжелые испытания — как раз моральные.
Ты не болеешь, например, но тебя кто-то предает. Внешние болезни более заметны для окружающих, поэтому про них говорят. А пред Богом как раз важно то, что человек испытывает внутри. Но что мы тогда делаем? Но его участь мы вверяем в руки Господа.
Если у него случился нервный срыв, поступок может быть продиктован такими мотивами, которых нам не понять своим грешным умом. У каждого человека свой внутренний мир, и все только на Божиих весах. Требовать от другого, чтобы он непременно был идеалом христианской жизни, мы не вправе, потому что мы сами постоянно грешим. Разве это не осуждение? Может быть, они хотели показать, что никак не оправдывают этот поступок в среде священства… Чисто по-дружески не было бы ничего предосудительного в том, чтобы почтить память.
Но священники — люди подневольные. Если вдруг так решило епархиальное руководство, то им пришлось исполнять предписание. А проводить человека, который близок, в последний путь очень важно. Человек, допустим, занимался бизнесом, у него были разные проекты, а потом вдруг оказалось, что он где-то не рассчитал свои возможности — и все начало рушиться. Получилось так, что под удар он ставит своих близких людей, и если дело дошло бы до суда, то с них тоже принялись бы взыскивать какие-то суммы.
И человек впал в отчаяние, думал наложить на себя руки: «Ну вообще просто уйти из жизни, раз настолько все плохо». Но это обманчивая ситуация.
Вот неожиданно, прямо так.
Хотя с чего это вдруг. И говорит: «Даже вот недавно ко мне как раз из Петербурга приезжал хирург, и я подумал, почему Господь его ко мне направил. Вот вам надо к нему именно».
И дал его телефон. А мне еще никто диагноз-то не поставил. Вот я как раз… А так получилось, что я как раз ехал в Петербург, там книжная выставка и встречи с читателями.
И получилось так, что я уже больной приехал, вначале выступил перед читателями, и потом к этому хирургу. И встретились, он сразу везет меня в больницу. Просто старец-то ему уже сказал, про диагноз, на самом деле мне еще не сказал.
Он мне задал, врач, несколько вопросов по пути, уже понял, о чем речь. И вот так вот попал. То есть первый шаг он, можно сказать, как чудесно так вот Господь открыл.
А потом уже дальше вот, в плане химиотерапии, то было непонятно. Потому что первая — она меня совсем отравила, в реанимацию попал я, чуть не умер. И потом непонятно, то ли делать, то ли не делать.
А потом вы оказались в Израиле, чудесным образом, да? А я вообще, то есть, за два дня там я оказался. Ну, просто с Лавры один давний друг мой, монах, он позвонил.
И ну, тут просто все-таки Господь как-то вел, что туда направили. Причем там польза была не столько медицинская на самом деле, сколько оказалась духовная польза. Около восьми месяцев я там прожил.
Это просто поменяло мою жизнь, полностью. И вот здесь уже тоже там, когда вернулся, туда — или сюда. Или новую операцию, или так… Но вот что-то вот, понимаете, когда молишься, то потом вдруг начинает вырисовываться.
Что вот этот вариант — он все-таки какой-то такой аморфный, то есть не надо его. А вот это как-то более четко. Ну, то есть, Бог не оставляет человека с его неразрешимыми, так сказать… Нет, не оставляет.
То есть, конечно, сам ищи, сам пытайся предпринимать, но прежде всего молись Господу, чтобы Господь как-то вот управил путь. Отче, а вот еще одна такая тема, на мой взгляд, непростая, может быть, я неправ. У вас есть интервью: «Чтобы воскреснуть с Христом, надо пострадать с Христом» — вынесено в заголовок.
И вот тема страдания и радости, страдания и счастья. Помните, у Жана-Клода Ларше есть книга «Бог не хочет страдания людей»? То есть такая «битва заголовков» начинается здесь.
А Достоевский, знаменитое его «Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием» и так далее. Вот счастье без страдания может быть? Ой, для нас опасно счастье без страдания.
Это почему? Потому что начинаем мы в этом счастье утопать, тонуть в нем. И в конце концов, так утонем, что уже всё, забудем про Бога и всё.
Просто видимо, такие вот мы ненадежные люди, что в комфорте вот как-то мы, в общем, перестаем быть живыми людьми. Мертвеем мы в комфорте. А что, Ларше неправ, Бог не хочет страданий людей?
Или здесь нет противоречия. Да здесь противоречий, конечно, нет. Разве же Господь хочет страданий людей?
Господь не хочет страданий людей. Но страдание — это стало некоейну, прежде всего… Реальность падшего мира? Да, реальность падшего мира.
Страдания — это, собственно говоря, что такое? Это жизнь людей, оказавшихся уже вне Бога. То есть что есть вообще вот райская жизнь.
Это гармония души человеческой с Господом. То есть когда твой дух, твоя душа — она в гармонии с Духом Святым. И вот эта райская гармония — она на этом основывалась, когда единение с Господом — то и вокруг всё преображается, весь мир.
И животные людей слушались, и всё, все стихии умиротворенные. А как только нарушается гармония человека с Богом — всё рушится. И внутри дискомфорт у человека, и то ему не так, и это не так.
И вокруг всё рушится. То есть страдания — они вторгаются как утрата, из-за того, что утратили Бога. Но вот, видимо, тоже вот в этом какая-то премудрость Промысла Божия, что сами эти страдания — они… тоже если «битва заголовков», Кьеркегор, философ, у него «Евангелие страдания».
И он говорит, что многие думают, как бы найти путь, чтобы избежать страдания, тогда как страдание — это и есть путь. Путь, который приведет тебя ко Господу и вот к этому блаженству, которого ты чаешь найти. То есть надо не бежать, не скрываться, а как раз идти навстречу… Ну, это вот легко так рассуждать, понимаете.
Иначе я вот сейчас, мы уйдем в какую-то патетику. Но я скажу так, что когда послано было это испытание, и самые такие тяжкие вещи, когда через них проходишь, то понимаешь, что вот этот путь — он и есть лучший, нежели то, что было до этого. Вот не поверите.
То есть до этого всё как… какая-то гонка, спешка, всё как-то в каком-то полумраке, понимаете. Ни радостей, ни печалей, в каком-то таком вот, усредненном состоянии, все время как белка в колесе, крутишься, крутишься. И жизнь проходит, и молитва не молитва, и семья не семья, и дети как-то вот… Сами растут.
А тут вдруг, когда вторгается вот это страдание, — оно, действительно, как-то выжигает вот это всё лишнее. И радость становится ярче после этого, радость жизни. И начинаешь ценить тех, кто рядом, самых родных, близких.
И молитва становится уже живой, понимаете. То есть если вот изнутри сказать, то вот этот путь — он и доставляет подлинную радость. В чем принципиально, если это изменение произошло, после болезни, изменилось ваше отношение к смерти?
Ну, как изменилось… Оно у нас у всех одинаковое. И когда идешь на очередную проверку, то идешь, конечно же, как на эшафот, на самом деле. И думаешь: вот, что сейчас… Какой приговор, да?
Какой приговор, да. То есть уже всё или еще немножко отсрочат? Но при этом мысль работает, вот эта вот рациональная причем мысль.
Я говорю: а что же, а другие, они, что, не умрут, что ли? Или вот за это время, которое Господь уже продлил твою жизнь, другие не умирали? Я вспоминаю врачей, которые помогали мне, лечили, и они вдруг неожиданно покинули этот мир.
И тут вдруг оказывается, что эти болезни — они вообще нам приоткрывают эту вот реальность. Ты живешь и думаешь, что вот там еще поле деятельности, его там можно перепахать, вот это поле. Вот там поле, вот, горизонт как далеко, там целая широта.
И кажется бесконечным. И тут вдруг хлоп — оказывается, быстро можно быть похищенным из этой жизни. И оказывается… и тут вдруг идет переосмысление сразу, всё внутри перестраивается, что а мы живем-то не для этого мира.
То есть оказывается, смерть, соприкосновение со смертью — это как бы некий вот, уже сейчас становится неким судом, и поэтому вот ты живи так вот сегодняшним днем, что вот если ты пред Богом предстанешь —каким ты предстанешь пред Ним. Вот же как близко всё это. То есть хлоп — и всё, и ты уже не здесь.
То есть как жить. И уже по-другому относишься, понимаете, совсем по-другому. То есть не то как… И уже думаешь: пред лицом смерти, если ты сейчас расстанешься, на Божий Суд пойдешь, как провести это… как здесь поступить.
И совесть — она уже работает совершенно иначе. И совсем по-другому стал оценивать то, что было до этого, и думал, что где-то это вот… вот так я вынужден был поступить, здесь вот я так вот должен… И тут понимаешь: нет, там был неправ и вот здесь тоже. То есть совесть стала меня судить намного строже.
Из-за этого внутри стало где-то больнее. Ну и, конечно, каемся пред Богом. Господи, прости меня, грешного.
Ну, то есть вот это соприкосновение со смертью — оно вот так вот меняет. ТЕРПЕНИЕ Вы в одном интервью очень здорово рассуждаете и с таким юмором о том, что до того как наступила эпоха комфорта, было много работы в поле, дома, люди делали что-то руками. И в общем, там не до фантазий было, ни неврозов не было, ни мечтаний, ничего — у тебя там завышенная самооценка, заниженная, никого это не интересовало.
То есть вы очень точно перечисляете всё, чем мы сейчас мучаемся, и говорите, что выйди картошку покопай, землю попаши — как-то всё слетит, и ни неврозов, ни депрессий. Это, в общем, и верно, и остроумно. Но вот, смотрите, с другой стороны.
Ну, во-первых, не факт, что не было, а может, просто об этом не говорили. А во-вторых, вот я помню, хорошо вам известный Николай Константинович Гаврюшин как-то сказал, что в деревне человек тоже очень легко может превратиться в придаток коровы, когда у него, он будет с утра до вечера работать, может, и без неврозов, но вот антропос — он не получится у него, он в землю будет смотреть. Вот что вы по этому поводу думаете, где здесь золотая середина, как ее нащупать?
Я как раз учился у Николая Константиновича. Тогда вы меня хорошо понимаете. К сожалению, если бы я хотя бы один раз раньше услышал эту фразу… я понимаю, что это она как раз очень вписывается в него, но я был бы готов к ней.
Потому что она просто вот убивает полностью, эта фраза. И действительно, это происходит. И на самом деле, из-за этого я тоже много огорчался.
Получается так, что… ну, вот пишешь ты там статьи, книги, работаешь над уровнем, издатели стараются о размере тиража, распространяют. Потом смотришь, а оказывается, что а людям-то это зачастую и не надо. Потому что вот сажают они там свои кабачки, занимаются ими или скотным двором — и какие им там книги?
Они в принципе-то не против этого, прекрасно, что есть книги, но они их не читают. Я решить эту ситуацию не смогу. Прямо вам говорю.
Для меня другая трагедия, что вот все-таки сейчас люди — понимаете, они… вот раньше одно. А сейчас они… да, ну сходили они в свой коровник. А потом они все равно куда уткнулись?
Вот в эти вот телевизоры, интернеты… Гаджеты, да. И опять, что там они — какие-то высокие вещи изучают, знакомятся, или пустота какая-то. То есть вот в чем беда.
Сейчас, если правильно относиться к гаджетам, они просто спасают, на самом деле. Это вот … вот едешь куда-то, не успеваешь — и ты можешь аудиокнигу прослушать. И для меня это просто спасение.
Но многие ли так относятся, понимаете? Или вот как по течению реки, которая течет непонятно куда. То есть здесь можно использовать вот эти блага цивилизации во спасение души.
А если не включишь свое соображение, то просто погибнешь. А это разве что-то новое, отче? Ведь всегда это было.
Можно было поговорить о чем-то возвышенном, можно о литературе, а можно было потрепаться, семечки полузгать. Это же, в общем, в этом смысле человек не поменялся, наверное. Ну, да, лузгает он семечки у себя на завалинке или сидя перед этим своим ноутбуком, погрузившись в те же пустые беседы в социальных сетях.
Но собственно, что вы хотите, чтобы я изменил этот мир? Мы же и пытаемся как-то вырвать людей, когда проповедуем, и всё это готовим тоже, в тех же социальных сетях выкладываем, в том же интернет-пространстве, то есть мы пытаемся как бы заполнить это. А вот уже люди как там — как они сами.
Тут ничего не могу… Отче, а вот еще по поводу прошлого. У вас есть фраза такая в одной из статей: «Хочешь узнать меру испытаний своего времени — сравни с испытанием времен предыдущих». Я тоже очень часто пользуюсь этим приемом, когда говорю… Ну вот не знаю, у меня родители, дай Бог им здоровья, они пережили войну, они пережили голод — детьми еще, но настоящий голод.
И поэтому смешно сравнивать. Но с другой стороны, мне кажется иногда, что вот в этом подходе, когда мы говорим, то, что вы прекрасно так резюмировали, это можно использовать только как педагогический прием. Потому что с точки зрения какой-то сутевой, есть те испытания, которые есть.
И я, конечно, могу настроиться, думая о родителях моих и о войне… или там я помню, как мы жили, даже в бытовом плане. Но решить мою бытовую ситуацию сегодня мне это никак не помогает, это воспоминание. Оно меня может немножко эмоционально завести, но проблема… решается проблема сегодняшнего дня.
Вот что вы думаете по этому поводу? Ну, думаю, что именно так и получается. Как моя мама вспоминает, что еще при керосиновой лампе занимались.
В деревню приехали они — крыши были еще соломенные, потом уже там какая-то пошла цивилизация. Или вот тоже не так давно автобиографию Андерсена, он написал про себя… Он же там в этой каморке родился, бедность была страшнейшая — там комнатка какая-то, выход на чердак, ящик с горохом проросшим. А ему мама говорит, что ты живешь как настоящий граф.
А вот мы-то… Потому что ее вообще родители выгоняли на улицу просить милостыню. И она стеснялась просить, просиживала под мостом, и, в общем, в таком вот ритме жила. Ну, выросла трудолюбивой.
И вот Андерсен — он какой-то урок вынес. Но когда мы про это рассказываем, то что наш современник. Он скажет: ну, да, это было, мы их уважаем, любим, но наша жизнь от этого никак не меняется.
Тут, видимо, нужны какие-то другие уже уроки, что-то вот такое другое. Если современный человек — он будет думать, что вот человечество — это, действительно, всегда как ты живешь в этом комфорте. И если ты не будешь знать прошлого, то ты можешь оказаться не готовым перед будущим.
Потому что очень запросто может всё это прекратиться.
Священник разъяснил, что человеческая душа отождествляется с собственным Я, при этом являясь лишь большей составляющей его. Когда человек обижается, злится, горюет и испытывает другие негативно окрашенные эмоции, у него и болит душа. Он уточнил, что в понятии «душа» нет ничего сугубо религиозного, а страдания неизбежны в реальной жизни.
Батюшка десантная душа
Священник Амвросий раскрыл, что такое душа и почему она болит Фото: pro-vosk. По его словам, это очень сложный вопрос, на который трудно дать однозначный ответ. Священник разъяснил, что человеческая душа отождествляется с собственным Я, при этом являясь лишь большей составляющей его.
Мы часто пересекались с ним в Благовещенском храме в Сокольниках, который во многом благодаря ему был восстановлен. Теперь это главная церковь ВДВ. Заместитель председателя Центрального правления Союза десантников России по патриотическому воспитанию и взаимодействию со СМИ Михаил Калинкин в свою очередь говорит, что отец Михаил был идеальным «замполитом», душой любого подразделения или части. Делал все сверхубедительно. Это был человек с удивительной харизмой. В нем сочетались духовность священника, боевой дух десантника и очень тонкая, интеллигентная русская душа.
Я называю русскими всех, кто говорит по-русски. Помню, как отец Михаил напутствовал десантников, когда они принимали присягу. За 30 секунд объясняя им всю суть их будущей жизни. Говорил с юмором, кто попал в ВДВ — гордитесь, кто не попал — радуйтесь. Что у каждого десантника есть девушка, но не у каждой девушки есть десантник. Дембель неизбежен, просил не унывать. Обещал, что скучно им точно не будет. И просил помолиться, ибо один Господь знает, что их ждет.
Михаил Калинкин отмечает, что отец Михаил мог сейчас находиться в тылу, не ехать на передовую. Пошел туда, где был необходим. Александр Вовк, который в 2001—2009 годах возглавлял пресс-службу РВСН, а ныне является заместителем председателя Московской городской организации ветеранов Ракетных войск стратегического назначения, говорит, что отец Михаил был человеком огромной души. Это был батюшка, который прошел обе чеченские кампании, вывез в эти сложные времена более 1500 наших людей из Грозного, спас их. Он помогал всем, кому можно. Он жил по принципу: делай как я.
При первом же знакомстве с отцом Димитрием и его семьёй, в которую входили отец Димитрий с женой Ниной, тёщей и трех—четырехгодовалой дочкой Тонечкой, становилось ясно, что это некое подобие монастыря со своим строгим уставом. Из всех членов семьи отца Димитрия именно маленькая Тонечка стала на первых порах главным объектом внимания сестёр обители — уж очень она привлекала всех своим видом: в зимнем пальто «на вырост» с непомерно длинными рукавами и в тёплой шали, повязанной на старушечий манер. Она напоминала мне кого-то из крестьянских детей с картин Маковского. И даже не её внешний вид, но какая-то особая природная кротость Тонечки вызывала умиление у многих сестёр.
Поэтому последние при встрече с Тонечкой норовили угостить её то конфеткой, то пряничком. Но поскольку Тонечка передвигалась по монастырю неизменно в сопровождении своей строгой бабушки, то не считаться с этим никто из сестёр не мог. Впрочем, находились и такие умудрённые жизненным опытом монастырские насельницы, которые, не имея ничего против Тонечки и её семьи, говорили: «Поживём — увидим. А то ведь бывает и так: сегодня — монашка, а завтра — болвашка». И спорить с этими сёстрами было занятием неблагодарным, поскольку примеров, когда дети священников, ещё не достигнув совершеннолетия или едва достигнув его, отходили от Церкви, было немало. Но должен сказать, что Тонечка, вопреки этим сомнениям, не только никогда от Церкви не отходила, но и, в утешение особенно тем, кто предрекал ей монашество, рано ушла в монастырь и впоследствии приняла монашеский постриг.
В сени вышел поздороваться Давид — четырёхлетний сын Ани и Николая. Как солнышко — светловолосый и голубоглазый.
Трактор успешно нашли и показали. Представили мне и белого кота с символичным именем Север или Северочек, как называет его Давид. Позавтракав, приступили к общению... Четырёхлетний сын отца Николая и матушки Анны Давид Любимец Шушкановых — Северочек «Всё началось со школьной ёлки» — Мы родом из Кировской области, но с южной её части, — рассказала Аня. В Лальск переехали 3,5 года назад, когда нас благословили уехать сюда служить. Прибыв на этот приход, мы поняли, что здесь очень много дел, которые не требуют отлагательств, но ресурсов на это нет. Решили поискать пожертвования в интернете, и я завела блог... Аня и Николай вместе 8 лет.
Их знакомство началось со школьной ёлки. В 11 классе к нам на ёлку пришёл Николай, который когда-то закончил эту школу. Он увидел там меня и решил написать во ВКонтакте. Наше общение зародилось в соцсетях. Потом мы познакомились вживую и поняли, что подходим друг другу, — поделилась воспоминаниями девушка. Супруги Шушкановы вместе 8 лет Жизненные пути у молодых людей были немного разные. Николай родился в довольно религиозной семье. Его мама была певчим в церкви, и он с детства ходил в храм.
Аня, напротив, родилась в невоцерковлённой семье. Вскоре после нашего знакомства отец Николай принёс мне эту книгу и я впервые её прочла. С тех пор у меня полностью поменялось мировоззрение. Я начала ходить в храм и участвовать в церковных таинствах. Дальше мы решили двигаться вместе.
Храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»
Священник Иван Снегирев подчеркнул, что происхождение каждой души представляет собой тайну за семью печатями. Митрополитом Тверским и Кашинским Амвросием предоставлен комментарий в интервью порталу «ТОП Тверь» о том, что такое душа и почему принято произносить. беседы с батюшкой дмитрием смирновым. В одну епархию поступила жалоба на молодого батюшку из села, что он, совершив отпевание не пускает душу покойника в Рай.
Памяти протоиерея Владимира Душина
«Душа — это человеческое Я. Мне кажется, что в рассуждениях о понятии «души» нет чего-то специфического, или религиозного», — сказал священник. Умер батюшка в ивановской больнице, куда был госпитализирован с двусторонней пневмонией и подозрением на коронавирус. Это ЕДИНСТВЕННЫЙ сайт о молитве по соглашению, про которую говорит отец Владимир и которая десятилетиями складывалась, промыслом Божиим, в городе Болгар. Многие тогда переживали за батюшку — как он будет вдали от ставшего родным храма, от города; как сложится его жизнь в лесной глуши с семерыми детьми, которых он растил один?
«Когда поверишь – захочешь измениться». Игумен монастыря в Башкирии о чуде
Старшему — 31 год, младшему — 14. Одного из сыновей отец Сергий потерял в ДТП. Было ли сложно? Наверняка было — не может не быть. Но отец Сергий говорит не об этом. Вспоминает, как выбирали с матушкой имена будущим сыновьям и дочке, как впервые стали родителями.
Вынашивать их под сердцем, не забывать их. Не нужно слишком сильно переживать — это глупо. Есть переживальщик за всех нас во Вселенной... Дети не должны быть на первом плане. Нужно оставлять им свободу — но в тот же момент чувствовать их", — рассказывает отец Сергий.
Вспоминает, как подрастали: домик в Рязани, окна — на вход в храм, на кремлевскую колокольню, на Успенский собор: "Картинка была у всех на виду. Народ приходил большей частью наши все знакомые, то бишь прихожане. Я детей не учил ни молиться, ни поститься, потому что все это было тут — пожалуйста, смотри и учись, никакого давления. Сейчас они точно так же вольны выбирать. Для меня важно, чтобы ребенок был нормальным, не загруженным какими-то проблемами и задачами, излишней учебой, начиная с раннего возраста.
Потому что если он нормальный — то его выведет". Вообще отец Сергий за чувство меры: делится опытом — иной раз и поругать надо, но и похвалить тоже — обязательно, но уж и не чрезмерно. А вот чего не нужно в родительстве — так это страха. И тут же берет шире, от отношения к семье до отношения ко всему миру: "Кто собирается рожать — бояться не надо, мы для этого предназначены. Должны рожать.
Если не можем рожать детей — то политику, экономику, культуру. Монахи тоже — интересный пример... Можно рождать самого себя, потому что у нас есть нетленная душа, которую надо питать и холить. Не надо бояться породить — осуществить себя в ком-то или в чем-то. Ты порождаешь — и светишь постоянно.
Если это с тобой происходит, ты не будешь бояться того, что тебе по судьбе твоей. А дети? Чтобы они были более-менее правильными, это самое важное. Мы все зависим от Бога — "Света от Света". А там, глядишь, выведет...
Говорит, что когда стал отцом впервые, то почувствовал печаль — потому что привел ребенка в мир, где так много сложного. Ну как без любви? Любовь - она все время любовь. Вообще Христос говорит — будьте как дети...
Это душа наша осязает через тело. Протоиерей Андрей Канев: — Человек умирает. Это совершается не случайно, а происходит по воле Божией, не по велению каких-то магов, звезд или еще какого-то бреда, что придумывают современные люди, следуя древним яычским верованиям. Разлучается душа с телом и человек продолжает себя ощущать таким, какой он есть, самим собой, понимать, что с ним происходит, но чувствует и видит гораздо больше, чем при жизни. В Священном Писании расказывается о том, что когда Адам с Евой согрешили, предали Бога и духовно умерли, Господь сшил им кожаные ризы.
Кожаные ризы, по святителю Игнатию, это наша неспособность чувствовать и видеть духовный мир. Казалось бы, почему от нас сокрыли такой богатый духовный мир? Все объясняется очень просто. После грехопадения человек стал похож на бесов, и поэтому мы находимся сейчас в стадии наказания, изгнания. Если бы человек увидел реальность, в которой он находится, то наступила бы смерть от страха. Потому что нас окружают не светлые ангелы, а как раз падший духовный мир, и, чтобы мы не умерли от страха, Господь нам дал этот барьер. Освобождение человека от телесного барьера приводит к тому, что он начинает видеть духовный мир: падших духов, ангелов, Господа, ад и рай.
После смерти физического тела душа возвращается к Богу.
Происхождение каждой души остается загадкой, доступной лишь Творцу. Однако она считается частью божественного, так как человек создан по образу и подобию Божьему, сообщило информационное агентство «Кулик».
Тебе здесь уютно. Это по твоей душе, это настолько для тебя, что ты открываешься и становишься нормальным в этом окружении. Сам храм — архитектура; то, что внутри — должен отвлекать нас от пустого...
Любая икона — это праздник. Ну а праздник — его смысл в том, что я в контакте с тобой. Мое сердце — твое сердце, моя душа — твоя душа. Первое основание праздника — это самоотдача... На самом деле вокруг нас одна сплошная икона, она настолько великая, что никакая другая — и рядом никак".
На вопрос, что дала батюшке жизнь вдали от города, он говорит о главном: "Здесь есть возможность задержаться. Как называют у нас в православии — на благодать. Рассказывая о детстве, он смущенно улыбается: "Жили на довольно-таки бомжеватой улице. Алкаши, сидевшие-пересидевшие... В семье — какой там Бог!
Если бы тогда тому мальчишке сказали, что он станет художником и священником, он бы удивился первым. Не поверил бы. Но с ним произошло то, что не оставило места ни сомнению, ни иному пути: "Была такая тяга к прекрасному... Нет, даже тяга к истине. Даже само слово — "истина", — в детстве и юности возбуждало.
Истина — и красота. Сами эти слова были своеобразным проводником к кому-то очень замечательному… А потом были сны, точнее, даже явления. Просто взяли — и как следует приподняли. Просто чудеса. Это было настолько прекрасно и настолько высоко, что после этого я месяца два ходил сам не свой.
Взяли просто, подкинули вверх и долго не отпускали вниз. И показали какие-то необыкновенные дали... Это настолько четко, что до сих пор во мне осталось". Отца Сергия многие называют философом. Он действительно изучил немало философских трудов — в юности был записан во все библиотеки, читал буквально запоем.
И теперь из привычной трактовки слова "философия" как "любовь к мудрости" решительно убирает предлог, оставляя только главное — "мудрая любовь": "Бывает любовь глупая, которая притягивает тебя ко всякой мелочевке, а бывает — что тянет к кому-то очень большому. Потому что большая любовь бывает от общения с большим. Если это чувство не заглушить, потому что оно есть у каждого человека, то в этом случае тебя вытянут. Откуда угодно, из любого болота. Это чувство — его обычно зовут религиозным чувством, — показывает определенные составные в этой жизни.
А иногда показывает тебя в определенном статусе — и к нему приноравливает. Но если не хочешь — раз, второй, третий позвали, ну если не хочешь, — извини, дорогой, живи как хочешь.
Беседы с батюшкой. «Душа семьи. Материнство». Протоиерей Геннадий Никитин 5 января 2023
Отец Николай Гурьянов, псково-печерские старцы и радость послушания. Сегодня, 26 июля отмечает свое 55-летие митрофорный протоиерей, настоятель новосибирского собора Во имя св. Отец Варлаам рассказал о том, как меняет человека церковь, молитва и в чем заключается настоящее чудо.
Батюшка десантная душа
«Нельзя сидеть и просто смотреть, как это делает большинство»: священники спасают души людей в Донбассе. Священник, который благословляет воинов словами из Евангелия "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя", не имеет права сам не погибать за солдат. Священнослужитель Иван Липатов объяснил ИА «МедиаПоток» и православным верующим, «привязана» ли душа умершего человека к своей могиле. Главная > Новости храма > Отец Виталий обсудил со студентами университета правосудия духовно-нравственные ценности. Батюшка-Душа | Православная молитва меняющая жизнь, факты помощи Божией при молитве по соглашению и разговор о практической стороне жизни с Богом!