Похожие новости. Сочинение ЕГЭ 2021 по тексту Ю.Я. Яковлева. по картинам Лучшие сочинения Примеры сочинений Сочинения ЕГЭ — Итоговое сочинение ЕГЭ — Аргументы к сочинению ЕГЭ — Историческое сочинение Анализ произведения ЕГЭ по обществознанию Топики по английскому — Эссе по английскому. Новости ЕГЭ и ОГЭ.
Текст и сочинение ЕГЭ я хочу вам рассказать какая перемена произошла во мне
(11) Особенно тяжело было ночью. Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ. Это большой труд и большая удача, не всякому дающаяся, – найти друга и не потерять его. Главная» Новости» 10 вариант сочинение егэ цыбулько русский язык 2024. Сочинение егэ по тексту лотмана а мне наплевать.
Смотрите также
- Сочинения по русскому . Образцы сочинений. Сочинения ЕГЭ, ОГЭ
- 100 экзаменационных сочинений русскому языку на отлично
- «Перевал», анализ рассказа Бунина
- Реальные тексты егэ 2022
- Остались вопросы?
Текст ЕГЭ №2 (про человечность)
Горел вместе с ранеными. Эту страшную картину видели и советские солдаты, и пленные немцы. Все они одинаково переживали эту трагедию, она ни для кого не была чужой. Герой рассказа накинул свой полушубок на плечи стоящего рядом немца, дрожавшего от холода. А потом произошло то, чего Аркадий Кириллович не видел, но что произвело на него огромное впечатление: один из пленных немцев бросился к горящему зданию, а за ним, пытаясь его остановить, побежал советский солдат. Горящие стены обрушились на обоих, они погибли. Автор подчеркивает то общее чувство боли за погибающих людей, которое объединяло всех в тот момент, — эта трагедия ни для кого не была чужой. Автор формулирует свою позицию так: «ни вывихи истории, ни ожесточенные идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия — ничто не вытравит в людях человеческое». Я полностью согласна с автором, тем более что в нашем современном мире эта проблема становится едва ли не главной.
Революции, войны, голод, всевозможные бедствия, разруха — что только не пришлось выдержать нашему народу!
По наказу младшего, он сжёг все его письма. Поддерживая и разделяя позицию художника, Левитан-старший ничего не рассказывал биографам о жизни известного родственника.
Последняя воля брата заключалась не только в сжигании переписок. Покойному было важно, чтобы двери в его личную жизнь были плотно закрыты. Левитан на все обращения людей, хотевших описать бытие И.
Левитана, отвечал отказом. Он стоял на своём и желание брата не нарушил. Действительно, умирающий, зная что после него останутся друзья, родственники, бывает просит их о молчании на какие-то щепетильные темы вроде личной жизни.
Данные примеры тесно взаимосвязаны, так как каждый из них отвечает на поставленные вопросы. Последняя воля — это то, что просит выполнить и о чём думает перед смертью человек.
Эта проблема актуальна в наши дни, потому что дети зачастую боятся ночных кошмаров. Рассуждая об этой проблеме, автор обращает внимание на случай, произошедший с главным героем. Холодной, зимней ночью Хрущев слышит детский плач.
Его сын Коля не спал, а только горько, беспомощно плакал. Главный герой пытается понять, что же будит ребёнка третью ночь? Взглянув в окно, Хрущев видит большого, страшного снеговика, которого слепили дети. На мой взгляд, любой бы ребёнок испугался, увидя ночью снежное чудовище.
Известный русский писатель, приводя примеры, которые дополняют друг друга, помогает понять, как следует вести себя человеку, оказавшемуся в тяжёлых жизненные обстоятельствах. Позиция Ивана Алексеевича Бунина ясна. Автор считает, что человеку, попавшему в тяжелые жизненные условия, нужно бороться до конца и не сдаваться. Я согласен с мнением известного русского писателя: действительно, человек, который оказался в тяжёлых жизненных обстоятельствах, должен начать с ними борьбу и не опускать руки. Вспомним пример из литературы. Главный герой книги "Извлечение троих" Стивена Кинга стрелок Роланд теряет три пальца правой руки и получает заражение крови в схватке с омароподобной тварью, но не сдаётся, и после долгих поисков находит лекарство от болезни, то есть, победив тяжелые жизненные условия, главный герой спас себе жизнь. Таким образом, человеку, попавшему в тяжёлые жизненные обстоятельства, следует не отступать перед трудностями. Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
То была первая тихая ночь в разбитом сталинграде сочинение егэ
| Сочинение на ЕГЭ "Глава 7. Поработайте писателями" скачать | Смотрите видео онлайн «Сочинение ЕГЭ. По тексту Вертеля Л.В. ДОСРОЧНЫЙ ЕГЭ» на канале «РУССКИЙ ЯЗЫК НА МАКСИМУМ» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 23 апреля 2022 года в 22:34, длительностью 00:46:40, на видеохостинге RUTUBE. |
| Глубокая зимняя ночь по Куприну сочинение (ЕГЭ Русский язык) – 100 сочинений | Вашему вниманию предлагаются лучшие сочинения части С из ЕГЭ по русскому языку, написанные моими учениками с учётом изменений критериев в 2015/2016 учебном году. |
| Пример сочинения ЕГЭ 2021 | Мы публикуем реальные сочинения реальных, живых и чувствительных к критике выпускников, которые любезно согласились поделиться своими сочинениями. |
| Сочинение по тексту публицистического стиля (ЕГЭ) | Сочинение к варианту №10 сборника «36 типовых вариантов» под редакцией И.П. Цыбулько, Р.А. Дощинского по тексту а " Это происходило в большой оранжерее, принадлежавшей очень странному человеку ". |
Ночь шла в редкой артиллерийской перестрелке сочинение егэ платонов
Сочинение можно использовать как пример сочинения ЕГЭ 2019. Это большой труд и большая удача, не всякому дающаяся, – найти друга и не потерять его. Смотрите видео онлайн «Сочинение ЕГЭ. По тексту Вертеля Л.В. ДОСРОЧНЫЙ ЕГЭ» на канале «РУССКИЙ ЯЗЫК НА МАКСИМУМ» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 23 апреля 2022 года в 22:34, длительностью 00:46:40, на видеохостинге RUTUBE. Сочинение на ЕГЭ по русскому языку (задание 27) по тексту И.А. Бунина "В час ночи" на тему: Проблема смысла жизни (по всем обновленным критериям ЕГЭ). (11) Особенно тяжело было ночью. (12) Мне постлали постель в комнате рядом с спальней брата, и мне было слышно, как он не спал и как вставал и подходил к тарелке с крыжовником и брал по ягодке. Типовые тестовые задания ЕГЭ 2019».
Сочинение 15 — 4ЕГЭ
Сочинение егэ по тексту лотмана а мне наплевать. Текст ЕГЭ Тендрякова про пожар в немецком госпитале. Сочинения» ЕГЭ» Сочинение-рассуждение Вариант 1 Цыбулько (Накануне вечером комиссар вызвал Корнева). По тексту Бунина о природе и человеке О какая странная была эта ночь проблема.
Сочинение по тексту публицистического стиля (ЕГЭ)
Ночь была особенно тяжёлой. В новогоднюю ночь старый Волк особенно остро почувствовал своё одиночество. На форуме сайта завершена работа над сочинениями по сборнику текстов ЕГЭ 2020 года под редакцией ой. Проверенное сочинение по тексту «То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. Эта ночь была удивительно хороша, Мне хотелось насладиться, упиться ею досыта.
Привет! Нравится сидеть в Тик-Токе?
Эта проблема актуальна в наши дни, потому что дети зачастую боятся ночных кошмаров. Рассуждая об этой проблеме, автор обращает внимание на случай, произошедший с главным героем. Холодной, зимней ночью Хрущев слышит детский плач. Его сын Коля не спал, а только горько, беспомощно плакал. Главный герой пытается понять, что же будит ребёнка третью ночь? Взглянув в окно, Хрущев видит большого, страшного снеговика, которого слепили дети. На мой взгляд, любой бы ребёнок испугался, увидя ночью снежное чудовище.
Ночь была особенно тяжёлой. Больной страдал. Сердце так болело, что казалось, будто сквозь него протягивают тугие верёвки. З Сердце так болело, что казалось, будто сквозь него протягивают тугие верёвки. И Сколько таких тяжких ночей выдержит измученное сердце? Репина и И. Сочинение Как сохраняется память о великом человеке? Именно над этим вопросом заставляет задуматься С. Пророкова в предложенном тексте.
Он совершенно бескорыстно в течение ряда лет организовывал курсы, а потом руководил ими, поэтому и стали их называть в его честь Бестужевскими. А русских девушек, желавших получить высшее образование, слушательниц этих курсов, называли бестужевками. Лучшие люди России — талантливые ученые, писатели, артисты — старались помочь женскому университету при его рождении и в последующие десятилетия деньгами или непосредственным участием в его деятельности. В пользу курсов устраивались книжные базары, лотереи, концерты. Выступали на концертах Стрепетова, Савина, Комиссаржевская, Шаляпин, Собинов, Варламов… Семьдесят тысяч томов библиотеки Бестужевского университета составили книги по истории, философии, естественным наукам, подаренные учеными и общественными деятелями. Передовая, мыслящая Россия второй половины XIX — начала XX столетия вкладывала в женский университет лучшее, что у нее было. Менделеев, Бекетов, Сеченов читали, часто бесплатно, лекции; вдовы ученых — химиков и физиков — отдавали бестужевкам не только библиотеки мужей, но и ценнейшее оборудование их лабораторий… Чем объясняется эта беспримерная забота? В мире ни один университет не рождался при столь многообразном и самоотверженном участии общественности и при полном безразличии, более того, неприязненном отношении государства. В сущности, на этот вопрос я ответил, не успев его поставить. Рождение Бестужевских курсов было весьма нежелательно для самодержавия: во-первых, потому, что учились на них женщины, в которых царизм не хотел и боялся видеть мыслящую силу; во-вторых, потому, что поступали туда юные женщины из весьма непривилегированных — купеческих, мещанских и даже рабочих — семей. И выходили они оттуда людьми, жаждавшими разумной, красивой жизни. Про ЕГЭ: Егэ тест по теме молодежь как социальная группа и люди, представляющие разные территориальные образования Бестужевки участвовали в народовольческих организациях и первых марксистских кружках, в «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса», в студенческих волнениях, в революции 1905 года; бестужевками были Надежда Константиновна Крупская и Анна Ильинична Ульянова; бестужевок кидали в тюрьмы, ссылали в Сибирь, казнили, но ничто не могло устрашить первый русский женский университет. В бестужевках раскрывалось лучшее, что жило веками, не находя достойного выхода в душе русской женщины: постоянство чувства, самоотверженность, сила духа и, конечно, сострадание, бесконечная нежность к тому, кто испытывает боль, — к ребенку, к родине. Бестужевские курсы существовали до 1918 года, когда женщины получили возможность учиться в обычных университетах наравне с мужчинами. Облик бестужевки известен был всей России: скромно, даже аскетически одетая девушка с открытым, смелым лицом — такой изобразил ее художник Н. Ярошенко на известном портрете «Курсистка». Само имя это — «бестужевка» — вызывало в моем сознании что-то юное и женственное, бесконечно женственное и бесконечно юное; что-то вольное, непокорное, как ветер, как девичьи темные почему темные, не понимаю сам волосы, развеваемые сильным ветром; что-то красивое, легко, изящно и уверенно идущее по земле и что-то сопряженное с музыкой, живописью. И с баррикадами. Однажды летом в мой кабинет в редакции вошла старуха, седая, крупная, с большими мужскими кистями рук, села, отдышалась после жары и ходьбы, подняла лицо, растрескавшееся, как краски на старом портрете, и бурно начала: — Добрый день. Я — бестужевка. То, что эта старая-старая, не менее восьмидесяти по виду, женщина назвала себя по имени Амалия! Почему-то мне казалось, что она — бестужевка — останется навсегда юной, возможно, потому, что перед моим сознанием стоял некий собирательный образ бестужевки вообще. Я и жен декабристов, ушедших за ними в Сибирь, в каторгу, не мог никогда вообразить старыми хотя известно, что некоторые из них дожили до старости , наивно объясняя себе это тем, что на известных мне портретах они изображены молодыми. Я и юных героинь Тургенева при всем старании фантазии не мог увидеть старухами, объясняя это силой таланта писателя, очарованного их женственностью. Но нет, дело не в собирательном образе, не в мощи писательского мастерства Тургенева. Это я понял потом, тогда, когда назвавшая себя бестужевкой старая-старая женщина, которая передо мной сидела в тот яркий летний день, уже умерла. Она умерла, разговаривая по телефону с подругой — тоже бестужевкой, тоже восьмидесятилетней; они обсуждали, как лучше, разумнее сократить том воспоминаний бестужевок. Издательство потребовало уменьшить объем с двадцати до пятнадцати листов, и надо было чем-то пожертвовать, а жертвовать не хотелось ничем. Когда Амалия думала, она посреди разговора умолкала, уходила в себя. Амалия молчала, потому что умерла с телефонной трубкой в руке, с полураскрытым в разговоре ртом — остановилось сердце. Я поблагодарил, обещал быть. Меня это, положа руку на сердце, тревожило. Что испытаю в обществе этих старух? Один телесно одряхлевший человек может быть душевно молод и обаятелен, но тридцать, сорок?! Я часто бывал в больницах и в разного рода пансионатах и домах, где лечатся, живут, угасают старые люди, и сердце при одном воспоминании о скорбной жизни в тех стенах печалилось и болело. Конечно, на вечере бестужевок не будет больничного духа, больничного страха перед небытием, успокаивал я себя, но три тысячи лет! За три тысячи лет менялись очертания океанов, рождались и умирали пустыни, вымирали целые виды животных. Это возраст европейской цивилизации. Если соединить, составить жизни сегодняшних бестужевок, устремится сквозь столетия дорога, у начала которой вырисовывается в утреннем тумане лицо Нефертити. Мысль о том, что лишь тридцать или сорок человеческих жизней, умещающихся — подумать! Современный человек ощущает с особой остротой бег минут, часов, дней, быстролетность человеческой жизни, изменчивость мира. Даже начало нашего века с его синематографом, аэропланом, «незнакомками» кажется сквозь водопад лет размытым, странным, неправдоподобным. А это их, последних бестужевок, молодость. Мне нелегко вообразить, что это было в нашем веке. А это было в их жизни. Что это — человеческая жизнь? Сегодняшний человек никогда не сопоставил бы — даже в песне — ритм жизни с волнами, ибо волны совсем не быстры: их бег замедленно величав. И мы сегодня с особым наслаждением отдыхаем у моря именно потому, что «дни нашей жизни» быстрее волн. Не потому ли море, которое некогда волновало, сейчас успокаивает? Мы возвращаемся к ритму космоса. Но дни и нашей жизни можно сопоставить с волнами, потому что на детский вопрос: «Куда уходят дни? Никогда еще чувство общности волны с морем — человеческой жизни с человеческой историей — не было полнее, чем сейчас. Несмотря на быстролетность минут и дней и ошеломляющую изменчивость мира. А может быть, именно из-за изменчивости и быстролетности. Я вошел в зал с накрытыми для чаепития столами, когда оно уже началось. Я опоздал, не рассчитывал, что они начнут минута в минуту, полагая, что будет именно чаепитие: старые люди, сидя, пьют чай и негромко беседуют. А они начали, видимо, абсолютно точно, и чаепитие их, как я понял, было особым. В России траур. Студенты и курсистки отменили лекции…» Наступила тишина; я стоял растерянно на пороге. Я быстро и неловко занял место рядом с ней. Завтра на курсах сходка в десять часов утра…» Она опустила листки, посмотрела на собравшихся. Никто не ел, и никто не пил. Женщины сидели не шелохнувшись, с выражением величайшей серьезности, Особенно серьезна, даже торжественна была сама читавшая. Сегодня в шесть утра умер Л. Все влюблялись. Но, собственно, о любви я не услышал. Женщина, сообщившая о кончине Толстого как о самом последнем, величайшей важности событии — теперь уже не торжественно и строго, а с какой-то веселой искрой в голосе, — читала о посещениях Мариинского театра, операх с участием Шаляпина, литературных вечерах, загородных экскурсиях и пикниках. Она называла имена Юрия, Аркадия, Петра рядом с женскими именами, и по какой-то еле уловимой печали, темнившей лица бестужевок, я догадывался, что и Юрий, и Аркадий, и Петр давно умерли. Они остались в той жизни, где пели Собинов и Шаляпин. А женщины, чьи имена назывались рядом с их именами, сейчас, через бездну лет, сидят за этим столом — это тоже было ясно по взглядам, которые устремлялись то туда, то сюда. И я вдруг ощутил, что самая реальная вещь в мире — чувства. И чувства — самая юная, единственно юная вещь в мире. Стареют пирамиды, горы, земля и небо; чувства не стареют. И я вдруг почувствовал, что в этом зале со столом, уставленным скромным угощением, нет старости. Играли в шарады, — расхохоталась Амалия. И та вдруг, застеснявшись, — не меня ли? Та посерьезнела, видимо забыв ключ в шараде — забавный ответ. И Амалия думала, сощурившись лукаво, думала, молчала. Три тысячи лет веселились, печалились, думали, три тысячи лет пили чай, уминали бутерброды; время сгустилось и улыбалось, время шутило и не старело. Время отступило, отхлынуло, как океанская волна, оставив на песке нечто совершенно бесценное, чему названия нет в человеческом языке, а если бы нашлось, то вопрос о смысле жизни был бы, вероятно, решен. О чем я думал, возвращаясь с традиционного вечера бестужевок? Нет, нет, о чем я думаю сейчас, через десять лет, при воспоминании об этом вечере? Потому что тогда я, в сущности, не думал ни о чем и думал обо всем в мире: о мимолетности и фантастической емкости человеческой жизни, о том, что и человеку, и человечеству часто кажется: что-то кончилось, ушел первоначальный восторг перед жизнью, или умерли великие страсти, или померкла духовность, а на самом деле это не кончается никогда, это уходит и возвращается, как уходит и возвращается солнце. Я уходил с вечера бестужевок с переполненным сердцем: мои чувства можно было бы назвать мыслями, мои мысли можно было бы назвать чувствами. Я и не хотел разбираться в них тщательно, я радовался им. А сегодня думаю об историческом времени. Историческое время? Останавливаясь на минуту перед особняком, где жил некогда Пушкин, или идя мимо дома, в котором умер Гоголь, мы переносимся в эпоху, когда они писали, любили, шутили, путешествовали, и старые стены вызывают в нашем сердце чувство не менее сложное и волнующее, чем в детстве, — занавес в театре при медленно потухающей люстре… Мы, сами не осознавая того, переживаем большие, важные минуты, наша душа наслаждается особым богатством; она живет одновременно в двух веках — сегодняшнем и минувшем. Она вошла в историческое время — совершенно особое, потому что в нем мы становимся вездесущими и бессмертными, как античные боги. Мы можем услышать живой голос Пушкина и увидеть живую улыбку Гоголя и можем пережить ни с чем не сравнимое чувство освобождения от остросегодняшнего, сиюминутного, чтобы потом, вернувшись к нему, по-новому его увидеть, понять и новым смыслом наполнить. Историческое время — это сегодня плюс века, плюс тысячелетия; это я плюс миллионы людей, которые до меня жили. Было бы наивно утверждать, что этих чувств люди не испытывали раньше, что историческое время стало доступным лишь человеку второй половины XX столетия. Конечно, во все века сердце человека хотело вобрать в себя больше, чем отпущено на одну человеческую жизнь. Но, кажется мне, именно сегодня, когда рождается переживание истории человечества как чего-то личного и сама история делается живой человеческой общностью, развивается в человеке совершенно новое чувство, которое можно назвать историческим, — именно сегодня мы входим в историческое время, как входят в море… Я пишу эти строки на берегу Балтийского моря, недавно было оно покрыто льдом, и не верилось, что это море, думалось: белое холмистое поле. Но вот утром к вышел на балкон, и меня ослепило резко-синее, живое. За одну ночь южный ветер съел лед — море раскрылось. А через несколько дней в старых соснах, на берегу, пели соловьи. На вечере бестужевок, когда уже все собрались расходиться и говорили стоя самое последнее, кто-то из женщин рассказал, что ее родственница училась в гимназии с дочерью Анны Керн и она видела ее — дочь возлюбленной Пушкина — летом на даче сидели за одним столом на веранде, пили из самовара чай… Это мимолетное и, в сущности, малозначительное воспоминание поразило меня не меньше, чем если бы я увидел человека, стоящего рядом с Лаурой, воспетой Петраркой, в Авиньонской церкви. Меня оно поразило потому, что я подумал, ощутил: если дотронусь сейчас до руки старой бестужевки, то почувствую тепло руки Пушкина. Я с каким-то суеверным чувством дотронулся, коснулся. И почувствовал в самом деле тепло пушкинской ладони. Мне хотелось бы рассказать в этом эссе о стихах Баратынского и Третьяковской галерее, о переулках старого Арбата и о том, как шумит дождь летом в яснополянском лесу, потому что все это имеет, по-моему, самое непосредственное отношение к историческому времени. С особой силой наслаждаешься им на родной, национальной почве. Тот, кто не испытал особого чувства при виде старинной тургеневской усадьбы на Орловщине, ничего особенного не ощутит и в готическом соборе. Когда я ощутил нежное, сухое тепло руки Пушкина, коснувшись старой-старой руки руки у них, у бестужевок, одряхлели больше лиц , я подумал, что бессмертие не выдумано философами и поэтами. Иногда достаточно легко, почти неслышно дотронуться до чьей-то ладони, чтобы утвердиться в его реальности. Текст 11 Сочинение 1 Как и когда родилась моя страсть к путешествиям, любовь к природе, к своей земле? Описанные в книге, волновали меня необычайно. Через поле битвы я гордо возвращался в заветный свой уголок. Иван Сергеевич Соколов-Микитов. Текст 12 В это время я стал писать из тщеславия, корыстолюбия и гордости. В писаниях своих я делал то же самое, что и в жизни. Для того чтобы иметь славу и деньги, для которых я писал, надо было скрывать хорошее и выказывать дурное. Я так и делал. Сколько раз я ухитрялся скрывать в писаниях своих, под видом равнодушия и даже легкой насмешливости, те мои стремления к добру, которые составляли смысл моей жизни. И я достигал этого: меня хвалили. Двадцати шести лет я приехал после войны в Петербург и сошелся с писателями. Меня приняли как своего, льстили мне. И не успел я оглянуться, как сословные писательские взгляды на жизнь тех людей, с которыми я сошелся, усвоились мною и уже совершенно изгладили во мне все мои прежние попытки сделаться лучше. Взгляды эти под распущенность моей жизни подставили теорию, которая ее оправдывала. Взгляд на жизнь этих людей, моих сотоварищей по писанию, состоял в том, что жизнь вообще идет развиваясь и что в этом развитии главное участие принимаем мы, люди мысли, а из людей мысли главное влияние имеем мы — художники, поэты. Наше призвание — учить людей. Для того же, чтобы не представился тот естественный вопрос самому себе: что я знаю и чему мне учить, — в теории этой было выяснено, что этого и не нужно знать, а что художник и поэт бессознательно учит. Я считался чудесным художником и поэтом, и потому мне очень естественно было усвоить эту теорию. Я — художник, поэт — писал, учил, сам не зная чему. Мне за это платили деньги, у меня было прекрасное кушанье, помещение, женщины, общество, у меня была слава. Стало быть, то, чему я учил, было очень хорошо. Быть жрецом ее было очень выгодно и приятно. И я довольно долго жил в этой вере, не сомневаясь в ее истинности. Но на второй и в особенности на третий год такой жизни я стал сомневаться в непогрешимости этой веры и стал ее исследовать. Первым поводом к сомнению было то, что я стал замечать, что жрецы этой веры не все были согласны между собою. Одни говорили: мы — самые хорошие и полезные учители, мы учим тому, что нужно, а другие учат неправильно. А другие говорили: нет, мы — настоящие, а вы учите неправильно. И они спорили, ссорились, бранились, обманывали, плутовали друг против друга. Кроме того, было много между нами людей и не заботящихся о том, кто прав, кто не прав, а просто достигающих своих корыстных целей с помощью этой нашей деятельности. Всё это заставило меня усомниться в истинности нашей веры. Кроме того, усомнившись в истинности самой веры писательской, я стал внимательнее наблюдать жрецов ее и убедился, что почти все жрецы этой веры, писатели, были люди безнравственные и, в большинстве, люди плохие, ничтожные по характерам — много ниже тех людей, которых я встречал в моей прежней разгульной и военной жизни — но самоуверенные и довольные собой, как только могут быть довольны люди совсем святые или такие, которые и не знают, что такое святость. Люди мне опротивели, и сам себе я опротивел, и я понял, что вера эта — обман. Но странно то, что хотя всю эту ложь веры я понял скоро и отрекся от нее, но от чина, данного мне этими людьми, — от чина художника, поэта, учителя, — я не отрекся. Я наивно воображал, что я — поэт, художник, и могу учить всех, сам не зная, чему я учу. Из сближения с этими людьми я вынес новый порок — до болезненности развившуюся гордость и сумасшедшую уверенность в том, что я призван учить людей, сам не зная чему. Теперь, вспоминая об этом времени, о своем настроении тогда и настроении тех людей таких, впрочем, и теперь тысячи , мне и жалко, и страшно, и смешно, — возникает именно то самое чувство, которое испытываешь в доме сумасшедших. И тысячи нас, отрицая, ругая один другого, все печатали, писали, поучая других. И, не замечая того, что мы ничего не знаем, что на самый простой вопрос жизни: что хорошо, что дурно, — мы не знаем, что ответить, мы все, не слушая друг друга, все враз говорили, иногда потакая друг другу и восхваляя друг друга с тем, чтоб и мне потакали и меня похвалили, иногда же раздражаясь и перекрикивая друг друга, точно так, как в сумасшедшем доме. Тысячи работников дни и ночи из последних сил работали, набирали, печатали миллионы слов, и почта развозила их по всей России, а мы всё еще больше и больше учили, учили и учили и никак не успевали всему научить, и всё сердились, что нас мало слушают. Ужасно странно, но теперь мне понятно. Настоящим, задушевным рассуждением нашим было то, что мы хотим как можно больше получать денег и похвал. Для достижения этой цели мы ничего другого не умели делать, как только писать книжки и газеты. Мы это и делали. Но для того, чтобы нам делать столь бесполезное дело и иметь уверенность, что мы — очень важные люди, нам надо было еще рассуждение, которое бы оправдывало нашу деятельность. И вот у нас было придумано следующее: всё, что существует, то разумно. Всё же, что существует, всё развивается. Развивается же всё посредством просвещения. Просвещение же измеряется распространением книг, газет. А нам платят деньги и нас уважают за то, что мы пишем книги и газеты, и потому мы — самые полезные и хорошие люди. Рассуждение это было бы очень хорошо, если бы мы все были согласны; но так как на каждую мысль, высказываемую одним, являлась всегда мысль, диаметрально противоположная, высказываемая другим, то это должно бы было заставить нас одуматься. Но мы этого не замечали. Нам платили деньги, и люди нашей партии нас хвалили, — стало быть, мы, каждый из нас, считали себя правыми. Теперь мне ясно, что разницы с сумасшедшим домом никакой не было; тогда же я только смутно подозревал это, и то только, как и все сумасшедшие, — называл всех сумасшедшими, кроме себя. Текст 13 Сочинение Андрей родился и рос в Калуге. На окраине стоял бревенчатый просторный дом. Запах смолы не выветривался, не уходил из него, хотя бревна, из которых он был сложен, были очень старые. Когда приходила весна, весь дом наполнялся запахами земли, листвы, сада. Комнаты были прохладные, полы крашеные, чисто вымытые, а в раскрытые окна бежал ветер. И теперь, когда Андрей стал взрослым, каждая новая весна несла ему эти незабываемые запахи его детства — земли, травы, ветра. Окна в их доме распахивались рано, гораздо раньше, чем у других. В кабинете отца стоял массивный письменный стол, резной, огромный, и глубокое кожаное кресло. По стенам стояли шкафы — очень старые, полные старинных медицинских книг. Их читал еще прадед Андрея, он и положил начало этой библиотеке. Отец — Николай Петрович — редко снимал их с полки, но дорожил ими. И все вместе — стол, кресло, книжные шкафы — уважительно называлось «папина библиотека». В папиной библиотеке всегда было чисто, прохладно и чуть сумрачно: окна выходили на север, да еще у самых окон росли кусты бузины. У мамы тоже была своя комната и свои книги. Но у мамы все было другое. Ее комнату заливал яркий свет, и в окна заглядывала сирень. Солнце кочевало от одного окна к другому. Тут не было штор, только легкие светлые занавески. И казалось, что комната вплывает прямо в сад. На мамином кресле всегда лежала какая-нибудь книга, а любила она книги, которые в детстве казались Андрею скучными: Чехов, Гончаров, Ибсен и Гамсун. Все в мире открывала Андрею мать. И он понял, что тишину можно слушать. Однажды поздней осенью они шли по лесу, по желтым лесным дорожкам. Только выпал первый снег — тонкий, редкий, словно не снег, а изморось. И вдруг мама сказала: — Посмотри, березовые листья как золотые пятаки на снегу. А кленовые — как будто след птичьей лапки. А вот дубовый, распластанный — погляди. Мать ответила радостным смехом: — Да, да! Как будто медведь прошел! Да, видеть это, радоваться этому тоже научила его она. Он не мог бы рассказать, как она воспитывала его, он и не знал, что его «воспитывают». Однажды, вернувшись из школы, он сказал: — Мама, Елена Федоровна говорит: «Москвин, ты ведешь себя примерно, я поручаю тебе после уроков приносить мне фамилии ребят, которые плохо ведут себя на перемене». Что же мне делать? Не стану я записывать Мать ответила: — Отчего же? Да только всегда одну фамилию — спою собственную. Андрею стало весело — в самом деле, как хорошо и просто она придумала. А в другой раз было так. Мать работала в саду — она сама выращивала цветы: ранней весной — незабудки, анютины глазки, летом — розы и флоксы, осенью — астры и георгины. Вернувшись из городского сада, где он играл с ребятами в казаки-разбойники, Андрей стоял и задумчиво глядел, как, сидя на корточках, она копается в земле. Оба молчали И вдруг, вскинув на него глаза, она спросила с мягкой насмешкой: — А ты не устал стоять? Ему было тогда лет семь. Пожалуй, никакой самый беспощадный укор не запечатлелся бы в его памяти так глубоко, как эти насмешливые слова. Всю домашнюю работу они делали вдвоем: мыли полы, летом белили стены мать не признавала маляров. Когда она стирала, Андрей приносил из колодца воду. А полоскать ходили на речку. Они вместе несли корзину с бельем, и по дороге он мог спрашивать обо всем на свете. Она никогда не отвечала: «Тебе это рано знать» или: «Ты этого не поймешь». Однажды она рассказала Андрею историю английского капитана Скотта, который открыл Южный полюс на пятнадцать дней позже норвежца Амундсена. Андрея долго не оставляла мысль о том, как они шли обратно — пятеро друзей по снежной пустыне на отяжелевших лыжах, обманутые в своей надежде, в своей мечте. Подумать только — опоздать на пятнадцать дней! Он видел капитана, который, лежа в палатке, окоченевшей рукой выводил на бумаге последние слова друзьям и родным. Их нашли мертвыми. Кажется, через год. Они лежали так, как их застала смерть, — обманутые, обессиленные, но не сдавшиеся. Тогда не было самолетов, — думал Андрей. Я бы сел на самолет и полетел бы к ним. Я приземлился бы и — вот она, палатка, я бегу, бегу туда, ноги вязнут в снегу… — Капитан Скотт, — говорил он дрогнувшим голосом, — вы спасены! Я советский летчик! Я прилетел за вами! Этот ответ казался Андрею легкомысленным, он ожидал Слов более высоких, красивых, торжественных, а все же он радовался, что она так быстро, так легко вошла в игру, не придирается, не говорит: «Тогда еще не было советских летчиков», — нет, ей ничего не надо объяснять. Да, да! Именно так должен был отвечать капитан! Пер Вое его слово не о себе — о друзьях! И Андрей поил отважных исследователей вином, давал им лекарства, сажал их в самолет, и они летели высоко над бескрайней снежной равниной. Проснувшись утром, Андрей слышал: — Здравствуй, милый! Так говорила она и проводила рукой по его щеке. И звук этого голоса он вызывал в своей памяти всякий раз, когда ему бывало трудно, уже много времени спустя после ее смерти. И сейчас, уже взрослым, увидев чашку с молоком, он вспоминал ту, белую в красных горошинах чашку, которая ждала его когда-то на кухонном столе. Придя из школы, он останавливался у порога и переобувался, чтобы не наследить в комнатах. И горячая плита, и потрескиванье дров, и чашка с молоком, и простое слово «Здравствуй! Главным человеком в доме была она. Андрей вырос с этим чувством и не понимал, как может быть иначе. В их доме все комнаты постоянно — даже поздней осенью — были полны цветов. Цветы стояли в банках, кувшинах, ведрах. Они стояли повсюду и часто мешали отцу, но он никогда не забывал сказать, разводя большими руками: — Какая прелесть твои цветы, Анюта! Когда мать играла на старом пианино, где «до-диез» не откликалось вообще, а «фа» простужено дребезжало, отец слушал задумчиво и благоговейно. Он был старше матери, и Андрей с детства помнил его сутулым, с седыми висками, в очках. Даже на детской фотографии Николай Петрович походил на себя взрослого — сутулый подросток в очках. И так было странно, что его когда-то называли Колей. Мама хоть и говорила ему «ты», но называла Николай Петрович. А отец говорил ей Анюта или «дитя мое». И Андрею это нисколько не казалось смешным. Появились у матери седые волосы и морщины прорезали высокий, чистый лоб, а отец все говорил «дитя мое». Фрида Вигдорова. Это естественное и — в сущности — очень скромное желание, незаметно выросло у меня в неодолимую потребность и, со всей энергией юности, я стал настойчиво обременять знакомых «детскими» вопросами. Одни искренно не понимали меня, предлагая книги Ляйэля и Леббока; другие, тяжело высмеивая, находили, что я занимаюсь «ерундой»; кто-то дал «Историю философии» Льюиса; эта книга показалась мне скучной, — я не стал читать ее. Среди знакомых моих появился странного вида студент в изношенной шинели, в короткой синей рубахе, которую ему приходилось часто одергивать сзади, дабы скрыть некоторый пробел в нижней части костюма. Близорукий, в очках, с маленькой, раздвоенной бородкой, он носил длинные волосы «нигилиста»; удивительно густые, рыжеватого цвета, они опускались до плеч его прямыми, жесткими прядями. В лице этого человека было что-то общее с иконой «Нерукотворенного Спаса». Двигался он медленно, неохотно, как бы против воли; на вопросы, обращенные к нему, отвечал кратко и не то угрюмо, не то — насмешливо. Я заметил, что он, как Сократ, говорит вопросами. К нему относились неприязненно.
Прорваться он прорвался, но кто его отсюда выводить будет, когда мы соберемся с силами и ударим? Если уж сейчас отступаем и бьем — то при наступлении вдесятеро больнее бить будем! Худо ли, хорошо ли, но мы отступаем, а им и отступать не придется: не на чем будет! Как только повернутся задом на восток — ноги сучьим детям повыдергиваем из того места, откуда они растут, чтобы больше по нашей земле не ходили. Я так думаю, а тебе вот что скажу: при мне ты, пожалуйста, не плачь, все равно слез твоих утирать не буду, у меня руки за войну стали жесткие — не ровен час, еще поцарапаю тебя… — Я в утешениях не нуждаюсь, дурень, ты красноречия не трать понапрасну, а лучше скажи, когда же, по — твоему, мы научимся воевать? Когда в Сибири будем? Вот тут научимся, вот в этих самых степях, понятно? А Сибирь давай временно вычеркнем из географии. Вчера мне Сашка — мой второй номер — говорит: «Дойдем до Урала, а там в горах мы с немцем скоро управимся». А я ему говорю: «Если ты, земляная жаба, еще раз мне про Урал скажешь — бронебойного патрона не пожалею, сыму сейчас свой мушкет и прямой наводкой глупую твою башню так и собью с плеч! Отвечаю ему, что и я, мол, пошутил, разве по таким дуракам бронебойными патронами стреляют, да еще из хорошего противотанкового ружья? Ну, на том приятный разговор и покончили. Лопахин ползком передвинулся поближе к воде и долго тер влажным зернистым песком огрубелые подошвы ног, потом повернулся лицом к Николаю: — Вспомнились мне, Коля, слова покойного политрука Рузаева; эти слова будто бы один известный генерал сказал: «Если бы каждый красноармеец убил одного немца — война давно бы кончилась». Значит, мало мы их, гадов, бьем, так, что ли? Николаю наскучил разговор, и он желчно ответил: — Арифметика довольно примитивная… Если бы каждый наш генерал выиграл по одному сражению — война закончилась бы, пожалуй, еще скорее. Лопахин перестал тереть ноги и раскатисто засмеялся: — Как же генералы без нас могут сражения выигрывать, чудак? А потом попробуй выиграть сражение с такими бойцами, как мой Сашка. Он еще до Дона не дошел, а на Урал уже оглядывается. Генерал без войска или с плохим войском, по — моему, то же самое, что жених без мужского отростка, а мы без генерала, что свадьба без жениха. Есть, конечно, и генералы, похожие на Сашку. Какого — нибудь беднягу немцы как начали клевать от самой границы, да так до сих пор и клюют. Ну, он и уморился, духом упал и уже думает не о том, как бы немца побить, а о том, как бы его самого еще лишний раз не побили. Но таких мало, и не они будут погоду делать. А у нас повелось так: чуть где неустойка на фронте вышла — шепотом генералов ругают: и такие они, и сякие, и воевать — то не умеют, и все лихо через них идет. А если разобраться по справедливости, то не всегда они виноваты, да и ругать бы их надо помягче, потому что генералы — самые несчастные люди на войне. Ну, что ты уставился на меня, как баран на новые ворота? Именно так и есть, как я говорю.
Текст и сочинение ЕГЭ я хочу вам рассказать какая перемена произошла во мне
По тексту Бунина о природе и человеке О какая странная была эта ночь проблема. Мы публикуем реальные сочинения реальных, живых и чувствительных к критике выпускников, которые любезно согласились поделиться своими сочинениями. (25)Да, снегур и впрямь страшен ночью, особенно если глядеть на него издали, сквозь стёкла: рога поблёскивают, от головы, от растопыренных рук падает на яркий снег чёрная тень. Трудно не согласиться с писателем. Сочинение ЕГЭ 2021. О, какая странная была эта ночь! Сочинение ЕГЭ по тексту Чехова А.П я хочу вам рассказать какая перемена.
Ночь была особенно тяжелой сочинение егэ
Единственным аналогичным бедствием он находит войну, так что, вероятно, он сочувствует самке и понимает ее чувства. Солоухин считает, что материнская любовь способна на подвиги, если дело касается детей, что мать готова броситься на помощь в самой трудной жизненной ситуации, в этом и заключается позиция автора. Я полностью согласна с его мнением, ведь любящая мать ради детей всегда готова столкнуться с опасностью, даже если придется поставить под угрозу собственную жизнь. Например, в произведении «Воробей» И. Тургенев описывает храбрый поступок воробья, который перегородил путь собаке, заслоняя собой птенца. Воробей весь дрожал от страха, но не отступил перед смертельной опасностью, ведь, по словам автора, «любовь сильнее смерти и страха смерти». Кроме того, материнская любовь всегда бескорыстна и самозабвенна. Мать жертвует собой, не требуя ничего взамен.
В легенде В. Сухомлинского «Крылья матери» гусыня закрывает своими крыльями гусят, защищая их от сильного дождя. Ее крылья изранены, но она не подает виду, успокоенная тем, что её птенцы живы и здоровы. Действительно, нет любви сильнее и самоотверженнее, чем любовь матери.
И[А6] , быть может, если бы все не сложилось так благоприятно, история пошла бы в другом направлении. Эти рассуждения подводят нас к выводу о том, что причиной войны может стать что угодно, и даже природные условия способны сыграть свою роль в ходе событий. Оба примера показывают, что причины войн не всегда просты и понятны, что, казалось бы, совершенно непричастные[А7] события могут оказать влияние на их начало и развитие. Позиция автора такова: войны происходят по разным причинам, из-за совокупности множества факторов. Нет какого-то простого объяснения начала войны[А8]. Я согласен с автором.
Например, одной из причин начала Первой мировой войны послужила простая случайность [А9] : наследник австро-венгерского престола был убит в Сараево из[А10]-за того, что его водитель перепутал маршрут движения по городу, и в результате этого они попали в засаду. После его смерти Австро-Венгрия объявила войну Сербии— это и стало началом Первой мировой войны. В заключение хочется сказать, что даже сегодня мир между странами очень хрупок, поэтому человечеству стоит быть очень осторожным, ведь следующая война может стать последней. Война — это самое гадкое дело, но словами Л. Толстого, которое мучает людей, калечит и отнимает их жизни: «И какая надобность жизни в том, чтобы столько искалеченных людей мучилось по госпиталям? Жестокость войны чувствуют все, война никого не обходит стороной: «А народу такие мучения принимать… Да с детишками…» Позиция автора заключается в том, что жестокость войны безгранична, и люди должны всеми силами пытаться предотвратить ее потому, что война уносит самое главное — человеческие жизни. Нельзя не согласиться с мнением автора потому, что человек не должен страдать от жестокости войны, которая приносит непоправимые последствия. В качестве аргументации своей точки зрения мне хотелось бы привести пример из романа Шолохова «Тихий Дон», где в период гражданской войны главный герой, Григорий, потерял всех своих близких и возлюбленную Аксинью. В данном произведении показывается вся жестокость войны: как она отнимает жизни и ломает судьбу человека. В произведении Некрасова «Окопы Сталинграда» показывается жестокость войны в эпизоде с убитым солдатом, в которого попала пуля и который еще несколько мгновений назад был живым, держал в руках оружие и курил папиросу, смерть которого явилась обыденным для всех людей, окружавших его.
Жестокость войны в этом произведении заключается в том, что люди свыклись с тем, что на их глазах человек лишается самого ценного — жизни. Люди потеряли человечность после бесчеловечного обращения с ними.
Автор представляет читателю диалог: мать интересовалась, сколько ее сын будет лежать на диване и куда он собирается идти работать. Но на это она услышала следующий ответ: Олег сказал, что ждет важного звоночка, а потом еще закинет резюме в пару мест, но позже добавил, что работу под лето никто не ищет, «рынок оживляется к осени». Тем самым автор показывает, как дети «садятся на шею» и не желают самостоятельно себя обеспечивать. Кроме того, в предложениях 14-17 представлен второй пример, иллюстрирующий проблему. Русанова пишет о том, что к Олегу пришли гости.
Они ели, пили, обсуждали поездку на море, и на следующий день Нина Александровна недосчиталась денег в тумбочке. Вероятно, они ушли на вчерашнее застолье. Русанова подчеркивает, что инфантильность портит человека. Она выражена через отношение Нины Александровны к Олегу. Он пишет: «Адвокат с хорошей практикой, она могла себе позволить и заграничные поездки, дорогие украшения… Только одного не могла позволить она: чтобы ее сын сел ей на шею! В результате через неделю Олег нашёл работу. Тем самым автор показывает, что родители не должны допускать потребительского отношения к ним со стороны детей.
С позицией автора трудно не согласиться. Действительно, родители не должны допускать того, чтобы дети «садились им шею». А это зависит от правильного воспитания в детстве, потому что если правильно не воспитать и не дать должного образования, то в будущем можно получить наглого и безответственного человека, с постоянно растущими потребностями. Но когда он вырастет, то родители уже будут пожилыми и не смогут исполнять все его прихоти, им самим будет нужна забота, а он не может ее обеспечить. В доказательство справедливости всего вышесказанного приведу следующий литературный аргумент - произведение «Авторитет» Ф. Но мальчика интересовали только компьютер и телевизор, кроме того, он ныл отцу, что они бедно живут. Таким образом, автор показывает, что родители не должны идти на поводу у детей.
В качестве еще одного аргумента можно привести произведение «Отметки Риммы Лебедевой» Л. В нем автор рассказывает о девочке, которая переехала с мамой в город к тете и поступила в школу в третий класс. Тетка сразу попросила учительницу, чтобы та относилась к девочке по-особенному, потому что она жила недалеко от фронта и ее село бомбили немцы. Поначалу девочка вела себя в школе достаточно скромно, но когда почувствовала привилегированность своего положения, то активно начала этим пользоваться, а в конечном счете и вовсе села на шею — совсем перестала учиться. Вернуться в прежнюю колею ей помогла волонтерская работа в госпитале, где она познакомилась с лейтенантом Тарасовым, который поставил ее на место и, вдобавок к тому, научил правилам русского языка. Кассиль показал, что без правильного влияния взрослого человека ребенок пропадет, как адекватная личность, и станет иждивенцем. В заключение хочется сказать о том, что люди должны стараться жить самостоятельно и не зависеть от других.
Нельзя «садиться на шею», потому что в будущем это плохо кончится для человека. Сочинение 6 — о взаимоотношениях между супругами. Считается, что залог крепких семейных отношений - это понимание интересов и увлечений партнера. Эта точка зрения имеет право на существование. Если один из супругов не уважает интересы другого, это может привести к напряжению в отношениях и даже к их краху, распаду семьи. И именно проблему непонимания увлечений одного партнера другим рассматривает в приведённом тексте Сергей Львович Львов. Данную проблему автор разбирает на примере семьи, в которой жена очень любила серьёзную классическую музыку, а муж просто на дух не переносил её.
Однажды в город, где жила пара, приехал симфонический оркестр. Женщина купила билеты, пригласила мужа, а он лишь раздраженно отреагировал на такое предложение и идти на концерт отказался. Жена без супруга не решилась сама отправиться. Это первый пример непонимания увлечения другого человека, который приводит автор, комментируя данную проблему. Но дальше стало лишь хуже: каждый раз, когда женщина включала радио, где передавали классическую музыку, её муж сразу начинал злиться и резко выключали приёмник: ему казалось, что, слушая такую музыку, жена лишь притворялась и делала все, чтобы унизить его. И с тех пор в этой семье пошли ссоры и возникло недопонимание. Автор привёл этот пример в качестве второго комментария своей проблемы.
И именно этот случай начал медленно разваливать семью, в которой появилась трещина, угрожавшая распадом отношений. Автор считает, что нужно стараться поныть и принять интересы своего партнёра. Если этого не происходит, то в семейных отношениях то и дело будут вспыхивать ссоры, могут возникнуть недопонимание. Когда человек не понимает увлечения другого или попросту не желает этого делать , он начинает запрещать интересоваться этим, а этого делать ни в коем случае нельзя, ведь тогда окажется, что человек не уважает своего партнера. А неуважение в совокупности с недопониманием- страшная сила, способная разрушить семью. По моему мнению, люди, которые хотят, чтобы их отношения были счастливыми и благополучными, должны прикладываться максимум усилий для этого. Ни в коем случае нельзя запрещать своему партнёру увлекаться чем-либо, ссылаясь на непонимание этого интереса.
Люди должны уважать друг друга, принимать какие-либо увлечения и вкусы. Если такового не происходит, то, значит, они не любят друг друга по-настоящему, потому что не понимают интересы и взгляды своего партнера, а значит, не понимают и его самого. В качестве первого примера из художественной литературы, подтверждающего тот факт, что люди должны понимать партнеров в плане увлечений, можно привести произведение О. Генри "Из любви к искусству". Главные герои-Джо и Дилия Лэрреби, молодая пара, очень любившая искусство. Джо увлекался живописью, а Дилия - музыкой. Поженившись, молодые люди не бросили своих занятий, а, наоборот, всячески поддерживали друг друга.
Но случилось так, что молодожены потратили все свои деньги, им не на что стало брать уроки у мастера живописи и профессора по музыке. И Джо, и Дилия решили искать работу. Они могли забросить свои занятия, но для того чтобы сохранить свои отношения и продолжить заниматься тем, что им нравилось, они нашли себе работу, пусть им и пришлось соврать. Дилия, по её словам, преподавала музыку дочери богатого генерала, хотя на самом деле гладила рубашки в прачечной, а Джо говорил, что рисует пейзажи для состоятельного джентльмена, но, как выяснилось впоследствии, он топил котёл в той же прачечной, где работала Дилия. Ради своих отношений и любви к искусству молодые люди пошли на жертвы. Они уважали интересы друг друга и понимали, что без денег их возлюбленный не сможет заниматься любимым делом. Эти двое поддерживали друг друга и были счастливы.
В качестве второго примера , подтверждающего то, что если люди не поддерживают и не понимают друг друга, они будут несчастливы, можно привести произведение А. Алексина "Раздел имущества". Отец главной героини в молодости увлекался живописью, но его жена не поддерживала, считала его бездарным художником. В итоге отец героини стал простым экскурсоводом и переживал из-за этого, но развестись с женой не решался. В итоге оба сосредоточили внимание на лечении дочери, делая вид, что между ними ничего не произошло. В этой паре нет любви и понимания, как в предыдущем примере, поэтому брак этой семьи был очень несчастливым. Таким образом, можно сделать вывод о том, что если люди хотят иметь счастливую и благополучную семью,т о они должны стараться понимать интересы друг друга, принимать партнера таким, какой он есть, и не запрещать делать то, что нравится другому.
Сочинение 7 — о взаимоотношениях между супругами. Каждый мечтает найти любовь, потому что это означает найти счастье в жизни. Безусловно, она бывает разная, и каждый воспринимает ее по-своему. И в этом тексте автор рассуждает о том, что же является настоящей любовью. В данном тексте повествование ведется от первого лица. Автор пишет о встрече рассказчика с инвалидом в купе поезда и описывает их отношения. Первый пример, иллюстрирующий главную проблему текста, расположен в начале текста.
Инвалид, не желая казаться беспомощным, помогает жене во всем. Мужчина самостоятельно заправляет обе кровати: «Он делал работу одной рукой довольно ловко, скорее всего, привык заниматься домашними делами». И его жена воспринимает это все как должное, гордясь тем, как муж её любит. Этим примером автор показывает, как потребительски женщина относилась к своему мужу. Второй пример находится в конце текста. Когда семейная пара стала решать, кто на какой полке будет спать, инвалид из любви к жене стал настаивать, чтобы она заняла нижнюю полку, и женщина согласилась. Инвалиду было трудно забраться наверх, ему даже пришлось просить помощи у рассказчика, но это не помешало его жене сделать ему замечание, что он слишком долго возится.
Астафьев показывает эгоистичное отношение жены к мужу. Позиция автора выражена через мысли рассказчика. Он согласен с тем, что любовь бывает и разная и каждый воспринимает ее по-своему. Но потом В. Астафьев пишет: «Такую вот любовь, если это в самом деле любовь, мне постичь было непосильно». Он не согласен с тем, что потребительские отношения можно назвать любовью. Действительно, любовь требует взаимных усилий.
Если человек будет воспринимать такое отношение как должное, то такая любовь не сможет быть длительной, потому что людям всегда нужно получать что-то взамен. А если этого не будет происходить, то через какое-то время человек просто уйдет, и отношения разрушатся. В произведении «Попрыгунья» А.
Как говорит писатель: «Товарищи встретили меня злобными и безжалостными насмешками за то, что я ни на кого из них не был похож. Но я не мог насмешек переносить; я не мог так дёшево уживаться, как они уживались друг с другом». Рассказчик считает одноклассников ниже себя, потому что они не интересовались науками, которые он изучал помимо обязательной школьной программы. Они не читали книг, которые любил главный герой. Он тотчас возненавидел их и закрылся от них, не желая ни с кем общаться, и даже жаждал их унижения.
Возможно, ум в сочетании с высокомерием и гордыней способствовали отторжению главного героя от своих товарищей. И все же, каждый подросток стремится к общению. Главный герой нашел одного друга, который также выделялся среди одноклассников.