Названный как Хань Гуан, Лань Чжань также является одним из Двух Нефритов клана Лань вместе со своим старшим братом Лань Си Чень.
КАК ВЛЮБИТЬ В СЕБЯ ПАРНЯ ЗА ТРИ МЕСЯЦА
Лань Ванцзи × Вэй Усянь. 544 Pin. 7 sett. При этом Вэй Ин не понял, что у него самого много людей, с которыми он общается, но у Лань Жаня он, Вэй Ин, оказался единственным. мужа Шидзе и отца своего "племянника", из-за его погрешности Шидзе мертва, там все сложно, но можно сказать, что Вэй Ин очень хорошо задел Цзян Чена. Старейшины секты Лань, включая дядю Лань Ванцзи, Лань Кирена, выслеживают их и пытаются вернуть Лань Ванцзи, чтобы предотвратить его попадание в список сообщников Вэй Усяня. 6:23 Воссоединение Лань Чжаня и Вэй Усяня спустя 16 лет.
Неукротимый повелитель чэнь цин вэй усянь - 60 фото
Мэн Яо, Цзинь Гуанъяо. Демоническая музыка. Искажение ци. Виновник прикрывается братом. Цепи, Бася в руках у другого. Голова отделяется от тела. Голова наблюдает с полки.
Цзинь Гуанъяо оправляет ее в талисманы, словно драгоценность. Вэй Усянь отпустил руки, и ци закрутилась водоворотом и вернулась в свои каналы. Вместо сокровищницы Цзинь вокруг обретала плоть темная комнатка. Лань Сичень встал, отошел к кровати и сел на циновку перед нею. К Вэй Усяню спиной. Вэй Усянь потряс головой, дотянулся до кувшина.
Рот пересох, словно он не показывал, а рассказывал. Пока пьешь, тем более, можно молчать. Что тут скажешь. Что-то надо. Вэй Усянь потер уставшие глаза. Комната не перестала расплываться, а тут еще и осветилась вдруг золотистым светом.
Ну все, подумал Вэй Усянь, доигрался, в голове что-то нарушилось. Свет сложился в Тихий круг на полу. Понятно, подумал Вэй Усянь. Чтобы не слышать меня. Вот и хорошо! Не надо ничего говорить.
И я не услышу цзэу-цзюня, Тихий круг не проницаем для звуков ни наружу, ни вовнутрь. Наверняка Лань Чжань тоже умеет его делать. Чтобы все молчали. Вэй Усянь встал, обошел Лань Сиченя сбоку. Сунул голову в пределы мерцающих линий. Сказал: — Я пойду возьму еще еды и питья.
Присоединяйтесь, когда захотите. Лань Сичень повернул к нему голову резко, так что концы ленты захлестнулись за плечо. Или я выйду… Вэй Усянь махнул ему, убрался из круга и отошел. Лань Сичень отвернулся. Упер кулак здоровой руки в колено. Вэй Усянь ушагал ему за спину, крикнул на пробу: — Цзэу-цзюнь!
Лань Сичень как сидел, так и оставался. Вэй Усянь сделал бумажного шпиона и спустил его на пол: уединение уединением, а если он хлопнется, потому что открылась рана, или потому, что я что-то сделал неаккуратно с «Сопереживанием»? Гений гением, а первый раз… не все у меня получается с первого раза, подумал он. И еще подумал, прикрыв за собою дверь: надо было отказаться. Не могу и не умею. Передернул плечами.
Еще и сам насмотрелся, вот уж без чего бы нормально жил — так это без подобных картинок. Раньше это были картинки чужого зла, чужой вины, которая оправдывала меня. Я даже чувствовал облегчение. Теперь это зло какое-то свое, и мне от него ничуть не веселее. Одним глазом поглядывая через шпиона на комнату и на спину Лань Сиченя, спустился вниз. Поскребся в комнату к хозяевам: чего-нибудь бы выпить и закусить.
Нет, господин не будет, я буду. Закусить горячего. И чай. Чай вот как раз на двоих. Но чай попозже. Пристроился в углу, за столом для тех, кто не хочет ночевать, а только перекусить в долгой дороге.
Оттащил скамеечку к стене, привалился спиной, сложил руки на груди. Хозяйка принесла выпивку. Вэй Усянь снова зевнул и подтянул к себе кувшин. Забрал его на колено. Белая в мертвенном свете круга спина согнулась вдруг. Вэй Усянь дернул пальцами: иди, иди, посмотри, что там.
Шпион тихонько зашуршал по полу, обошел комнату, прижимаясь к стене. Лань Сичень уперся лбом в пол, словно в поклоне мудрейшему учителю, и раскрывал безмолвный рот. Жилы на шее вздулись, пальцы скребли пол, а потом вцепились в него, и Лань Сичень приподнялся, подышал, и снова подался вперед, будто боялся, что стошнит на сапоги, и снова распахнул рот, и воздух словно дрогнул от крика. Только было тихо. Не надо бы мне этого видеть, подумал Вэй Усянь. Сказал шпиону оставаться на месте, развязал горлышко кувшина.
Лань Сичень обхватил себя за живот и весь сотрясался, и снова сгибался весь, падал грудью на колени, а потом распрямлялся, и запрокидывал голову, и волосы успели растрепаться, липли к лицу, а он их не убирал. Брал на груди ханьфу и тянул, словно хотел вырвать кусок. Раз и два стукнул кулаком в колено. Царапал ханьфу на бедрах. Не знал, куда деть руки, и они цеплялись за пол, одежду и лицо, а иногда он подбирал их к груди и раскачивался, весь напрягался и что-то говорил. Сунуться в круг — заметит.
И так-то не заметил только потому, что уже нет сил. Вэй Усянь сказал шпиону обойти с другой стороны. Со спины, тихонько. Под скамеечку и под стол, к ширме. Лань Сичень сгреб ханьфу со стороны раненого плеча. Под плацами расцветилось красным и стало быстро расползаться.
Лань Сичень дернул, должно быть, вместе с бинтами, рука проволоклась по полу. Он снова согнулся. Плечи вздрагивали, перепутанные с лентами волосы ссыпались на сторону. Не надо бы мне этого видеть, думал Вэй Усянь. Хозяйка принесла жидкого, оставшегося с ужина, но зато горячего супу. Вэй Усянь повернулся к столу и принялся за дело.
Хозяйка спросила, желает ли господин чего-нибудь еще, и ушла обратно спать. В свете двух свечей едва было видно, куда опускать ложку. Вокруг стояла тихая ночь. Из чего мы состоим, думал Вэй Усянь, покачивая кувшин на столе, если нас становится совсем не узнать, когда бедность, горе или безумие обдирают с нас приличия, манеры, достоинство. Оставляют незнакомого никому, до самого голого нутра обглоданного человека. Раздетого от одежд положения и даже нрава, обнаженного до животной некрасивой правды.
Вэй Усянь растягивал вино. Потом заслал шпиона в самый угол, за сундук, и оставил там, где не видно и не слышно. Вывел в комнату, когда вино накрепко кончилось, зад устал от сидения, а шея — от дремы на сложенных на столе руках. Лань Сичень лежал виском на краю кровати. Ханьфу сползло с бинтов и вылезло из-за пояса. Из-под подола показывались штаны.
Руки лежали как попало, словно не принадлежали этому телу. Волосы так и пристали к мокрому лицу. И все колени были мокрые. Дышал он через раз и припухшим ртом. Одна из свечей догорела. Вэй Усянь взял вторую, поднялся по лестнице.
Сказал: — Цзэу-цзюнь, я пойду прогуляюсь, такая живописная ночь, знаете, прямо тянет после чашечки… на самом деле, проветрюсь, не хочу ничего тут измарать. Я скоро. Не переживайте, куда я пропал. Положил руку на створку, понаблюдал через шпиона, как Лань Сичень поднимает голову, и прикрывает плечо ханьфу, и как подбирает ноги, и медленно встает, и отлепляет, наконец, от лица прядки. Промакивается рукавом. Тщательно оправляет пояс.
Идет к умывальному тазу. Шпион скользнул в щель под дверью, Вэй Усянь поймал его на ладонь и шепнул: пойдем пока походим. Я полагаю, никто не думает о себе даже как о дурном человеке, — сказал Лань Сичень, — и о человеке, который совершил непростительное. Мы всегда находим силы простить себя. Даже не так, — продолжал он рассеянно, глядя мимо Вэй Усяня на стену. Лучше уважаемый Лань Цижень будет меня стыдить, чем вы!
От него я и не ожидаю ничего веселого, а с вами есть шанс, но вы его выбрасываете, как щепку в костер. Да если хотите знать, если начинать себя винить во всем подряд, то не хватит сил жить, и кому это сделает лучше? Вы возразите сейчас, что это тогда несправедливо, а я на это скажу, что делать по справедливости — и темнота тебя возьмет. А я бывал в темноте. И мне тоже не понравилось. Это не делает нас лучшими людьми.
А наш долг перед другими — быть лучшими людьми, верно? Я нашел путем наблюдений и самонаблюдений, что у человека, даже у того, кто считает себя совестливым, довольно ограниченная способность понимать зло, которое он сотворил, и о нем сожалеть. Если мы будем совершенно честны с собою, то нам не жаль жертв наших ошибок, если мы не знали их хорошо, и если вместе с ними мы не теряем что-то важного. Другое дело, когда мы навредили близкими людям. Наше неподобающее к ним поведение ведет к тому, что они прекратят с нами общаться, и мы потеряем их, и это — болезненно. Болезненно — это, а не сам по себе дурной поступок или честная трагическая ошибка.
Наши боли о том, что мы теряем — их мудрость, их улыбки, их присутствие. Именно об этом мы будем горевать, а не о том, что наше дурное обращение с ними делает нас дурными людьми. Всякий знает про себя, что он — не дурной человек. Никто так про себя не думает. Пустые слова. Называют себя — да, чтобы обозначить раскаяние и попросить прощения, чтобы заработать любовь назад.
Эдакое ложное самоуничижение. По-настоящему нас тяготит не моральный статус, а то, что мы отвергнуты обществом за свои проступки, и так становится намного сложнее жить. Или каких-то вещей и людей теперь не станет в нашей жизни из-за того, что мы натворили. Ничто нас не трогает, кроме того, что касается нас непосредственно. Поэтому наше понятие о совершенном поведении изгибается ровно настолько, насколько позволяет нам выйти из наших дел без личных потерь. То есть, вы хорошо говорите, но еще не доказано, что вы правы.
Не надо! Хватит и этого, не надо ничего больше! Вэй Усянь отклонился, и камень пролетел мимо. Второй он уже видел, и поймал, чтобы он не ударил по Яблочку. Маски он давно уже не носил, а маска бы пригодилась. Хотя они с Лань Чжанем очистили его имя, и всем теперь известно, что Старейшина Илина старался как мог, и не совершил ничего… то есть, совершил далеко не все, что ему приписывают.
Даже в большинстве злодейств он невиновен. Женщина со спутанными седыми волосами наклонилась и зашарила по земле, переваливаясь, дошла до камня, подняла и бросила. Камень упал, не долетев. Люди расступались и глядели. Вэй Усянь дернул Яблочко. Лучше уйти, она и успокоится.
Ведь путешествую спокойно уже, так нет, найдется кто-нибудь памятливый! Она мамаша какого-нибудь неудачника, который мне попался, а я не хотел, и что, мне всем это объяснять теперь? Рожу ей нового сына? Или отращу ей новую ногу, если она сама там вляпалась? Собралась толпа, и толпа уже пялилась. Усянь потянул повод, старательно отворачиваясь.
Подумал: мне здесь еще хуже всех. Эта сумасшедшая на стороне правды, если так посмотреть, обиженные любят занимать сторону правды. А я как бы злодей. Лань Сичень протянул ему руку. О, подумал Вэй Усянь. Сунул флейту за пояс и подал ладонь.
Лань Сичень взял его крепко и развернул, и они пошли совсем не туда, куда надо было идти. На них смотрели. Женщина уже не кричала, но говорила: убийца! Трясла рукой, словно больная. В толпе шептались, тоже показывая на Вэй Усяня: если он тот самый, то не надо его злить, триста людей положил, и ее сыновей двоих, старшего-то убили Вэни, а этих — он, а может, и не правда, может, кто знает, что там произошло, но темные искусства, нашлет на нас проклятье… В глаза старались не смотреть, прикрывались кто чем, отворачивались, когда Вэй Усянь на них зыркал. Вырывал и выкручивал руку, но из хватки музыканта не вдруг и вырвешься.
Наконец, Лань Сичень разжал пальцы. Подведя Вэй Усяня к самой сумасшедшей женщине в грязном фартуке и разных на вид башмаках. И что вы хотите, подумал Вэй Усянь сердито. Что я сделаю теперь? Кому станет лучше? На плечо легла Лебин, и вдруг Лебин стала тяжела, словно стальная, а потом чугунная, а потом словно целая гора, и ударило вдруг под колени, и Вэй Усяня перекосило, согнуло, грохнуло на колени и растерло по земле.
Ему достаточно лишь одного взгляда, чтобы запомнить написанное на всю жизнь. Он вырвал страницу не потому, что не мог запомнить мелодию. Цзинь Гуан Яо понимал, что если эта запись исчезнет, у нас не останется ни единого доказательства. Он позаботился, чтобы никто не смог найти источник этой мелодии, если однажды все выплывет наружу или его поймают на преступлении.
Все его действия были предельно осторожны. Перед вами он явно играл правильную версию Омовения. Чи Фэн Цзунь не пытал особой страсти к искусству. Глава Ордена Гу Су Лань, он слышал Омовение в вашем исполнении и в общих чертах представлял, как оно должно звучать.
Поэтому Цзинь Гуан Яо не осмелился открыто исполнять для него темную песню, а вместо этого пошел долгим путем — решил соединить две мелодии разных стилей с противоположным воздействием, что у него превосходно получилось. Они звучат так, словно являются единым целым. Музыкальные способности Цзинь Гуан Яо воистину превосходны. В конце концов, Чи Фэн Цзунь не был знаком с этой стезей заклинательства и именно поэтому, конечно, не мог осознать, что Цзинь Гуан Яо заменил одну из частей песни темным, забирающим жизнь мотивом!
И шпионом весьма хорошим. Ему даже удалось обнаружить тайный кабинет Вэнь Жо Ханя, пробраться внутрь незамеченным, запомнить все карты и свитки, затем по памяти записать всю информацию и отправить ее в Башню Кои. Для подобного человека обнаружить потайную комнату библиотеки Ордена Гу Су Лань — плевое дело». Лань Си Чэнь взял в руки листок с записанным на нем отрывком мелодии, порассматривал его какое-то время, затем решил: «Я найду способ испытать эту мелодию».
Лань Ван Цзи вопросительно произнес: «Брат? Если после испытаний этой части мелодии действительно выявится ее способность влиять на разум, если подтвердится, что это не просто догадка, я…» Вэй У Сянь поспешил вставить слово: «Цзэ У Цзюнь, испытание этой песни на живых людях может противоречить правилам Ордена Гу Су Лань». Лань Си Чэнь ответил: «Я испытаю ее на себе». После столь нелепых слов, произнесенных главой Ордена Гу Су Лань, становилось ясно: на сердце у него было неспокойно.
Лань Ван Цзи слегка повысил голос: «Брат! Все эти долгие годы в моем представлении он переносил испытания, заботился о людях, ко всем относился с уважением. Все это время я был абсолютно уверен, что неодобрительные замечания в его сторону шли лишь от недопонимания, считал, что наверняка знаю истину. А теперь вы хотите, чтобы я в одночасье поверил, будто все, что мне известно об этом человеке, — ложь.
Поверил в то, что он планировал убить одного из своих названных братьев, а я тоже был частью его плана и даже помогал ему… Пожалуйста, позвольте мне самому все обдумать, прежде чем принимать решение». Кто мог знать, что его доброта предоставила возможность воплотиться жестокости Цзинь Гуан Яо? Как примириться с самим собой после такого? Все трое хранили молчание.
Только когда они вышли из библиотеки, Лань Ван Цзи наконец сказал: «Я пойду к дяде». Ты можешь прийти позже». Лань Си Чэнь вел Вэй У Сяня по выложенным белым камнем тропинкам Облачных Глубин, пока они не вернулись к окруженному цветами горечавки уединенному домику в глубине гор. Вэй У Сянь замешкался, стоя перед дверью.
Я сказал, чтобы ему не говорили ничего лишнего». Узнай Лань Ци Жэнь, что они с Лань Ван Цзи делали в Башне Кои, он явно разозлился бы до такой степени, что наверняка тут же снова потерял сознание сразу после пробуждения. Лань Си Чэнь кивнул: «Дядя и правда сделал очень много». Спустя некоторое время он произнес: «Молодой господин Вэй, вам известно, что это за дом?
Вэй У Сянь счел это несколько странным. Все поколения глав Ордена Гу Су Лань жили в ханьши, и этот домик, запрятанный в потаенном уголке Облачных Глубин, точно не был на нее похож. При всем старании нельзя было найти положительную причину тому, чтобы глава ордена проживал отдельно от своей жены. Да и ходили слухи, что супруга предыдущего главы Ордена Цин Хэн Цзюня была слаба телом, большую часть времени она отдыхала, и ей претило встречаться с другими людьми.
О ней изначально мало что было известно. В других кланах ходило множество догадок и предположений о том, что «болезнь» могла быть чем-то постыдным, например, шрамом на лице или иным увечьем. Поэтому Вэй У Сянь не слишком лез в это дело и теперь хранил молчание, ожидая, пока Лань Си Чэнь сам решит продолжить. Лань Си Чэнь сказал: «Молодой господин Вэй, вы должны знать, что мой отец обычно медитировал в уединении и очень редко общался с остальным миром.
Все эти годы Орденом Гу Су Лань почти единолично управлял дядя». Вэй У Сянь кивнул: «Это я знаю». Лань Си Чэнь опустил руку вдоль тела. Ладонь, в которой была зажата Ле Бин, спряталась в рукаве.
Он медленно продолжил: «Причиной тому, что отец ушел в затвор, была моя мать. Этот дом был… скорее местом заточения, чем жилищем». Вэй У Сянь был потрясен. Он снискал славу еще в юном возрасте, и ему прочили большое будущее.
Однако в возрасте двадцати лет он неожиданно оставил этот путь и объявил о своей женитьбе. Цин Хэн Цзюнь также перестал интересоваться мирскими делами. И хотя то, чем он занимался, называлось уединенной медитацией, по сути это больше напоминало уход на покой. Люди придумывали множество причин такому поведению, но ни одна из них не находила подтверждения.
Лань Си Чэнь склонился к кустикам горечавки и аккуратно погладил тонкие, нежные лепестки. Вэй У Сянь тоже расплылся в широкой улыбке: «Молодые часто поддаются чувствам». Однако Лань Си Чэнь пресек его веселый настрой: «Но вот та женщина любви к нему не чувствовала. К тому же она убила одного из учителей моего отца».
Подобное просто невозможно было представить. И хотя Вэй У Сянь понимал, что задавать слишком много вопросов считается дурным тоном, речь шла о родителях Лань Ван Цзи, поэтому он просто обязан был узнать. Вэй У Сянь не стал углубляться в этот вопрос и постарался усмирить любопытство. Вместо этого он спросил: «А… что было потом?
Но даже столкнувшись с такими трудностями, он все равно тайно забрал женщину к себе в Орден. Не обращая внимания на возражения клана, он молча преклонил вместе с ней колени перед Небесами и Землей, а после объявил всем, что она будет ему женой до конца жизни. Цин Хэн Цзюнь также добавил, что всякому, кто захочет причинить ей вред, придется иметь дело с ним». Вэй У Сянь округлил глаза.
Лань Си Чэнь продолжил: «После завершения церемонии мой отец нашел дом, запер в нем мать, а в другом доме закрылся сам. Хоть это и называлось уединенной медитацией, но на самом деле было покаянием. Ему оставалось только жениться, чтобы защитить ее жизнь, и заставить себя не видеться с ней». Лань Си Чэнь поинтересовался: «Как вы считаете, правильно ли он поступил?
Лань Си Чэнь казался каким-то потерянным. Помолчав, Лань Си Чэнь прошептал: «Можно было бы сказать, что отец сделал это, ни о чем больше не заботясь. Все старшие члены клана пребывали в ярости, но все они являлись его наставниками с малых лет, им ничего больше не оставалось, кроме как охранять эту тайну, намекая всем остальным, что жена главы ордена Гу Су Лань страдает невыразимым недугом и не может видеться с людьми. Сразу после рождения нас с Ван Цзи забрали и передали на воспитание другим людям.
Лань Сичень изломил брови. Ага, подумал Вэй Усянь, вот как вас можно атаковать — непристойностью! Но больше непристойностей он не придумал, и сказал: — Неужто вам приятнее со мной, чем с любимым братом? Он подозревает меня в том, что я оплакиваю Цзинь Гуанъяо, и не могу сказать, что он не прав. Я не хочу лишний раз, тем более, намеренно, вызывать его неудовольствие. Так это же такая специальная веселуха! Действовать брату на нервы! Ты ему, он тебе!
Ковырнуть, поддеть, смотреть, как он бесится! И никто не обижается. Ну вас, подумал Вэй Усянь. Было весело. Не из-за этого же все посыпалось. Мне нужна будет монетка. Лань Сичень разглядел ее с обеих сторон. Показал на ладони, и Вэй Усянь нагнулся к его руке.
Запомните ее, чтобы знать, что это именно ваша монета. Их у меня не так много. Лань Сичень вытянул вперед и вторую руку, встал ближе, почти грудью в грудь. Сложил кулаки, перевернул руки. Коснулся пальцем костяшки. Рука дернулась сама, словно было щекотно. Лань Сичень перевернул руку пальцами вверх, раскрыл ладонь. Монетка между пальцами оказалась снизу, невидимая.
Сказал: — Мы с вами нарушаем правила. Это считается обманом и азартной игрой, как наперстки, тем более, с деньгами. Погрозил пальцем. Лань Сичень улыбнулся. Вэй Усянь смотрел теперь в его лицо и одновременно внутрь себя, чтобы почувствовать заклинание и поймать на обмане. А на руки только поглядывал. Лань Сичень продолжал, потому что человек ничего не может поделать и смотрит говорящему в лицо: — Я хотел развлечь Ванцзи. Мне показалось, ему было интересно.
В то время, когда он… поправлялся. Вэй Усянь на секунду поджал губы. Лань Сичень воспользовался, на миг опустил руку, и рукав скрыл движение. Узел самый простой, какой можно завязать двумя пальцами. Главное — не дернуть слишком сильно. Снова вытянул кулаки перед Вэй Усянем. Вэй Усянь задумался, похлопал себе пальцем по уголку рта. Сказал: — Рук вы не складывали, но я уверен, что тут какая-то закавыка.
Сказал, когда она оказалась пустой: — Вы так и рассчитали, чтобы я назвал как бы неправильное, думая, что вы меня обманете, а на самом деле верная была первая глупая догадка, да? Лань Сичень показал и вторую ладонь, тоже пустую. Вэй Усянь отошел назад и уставился в пол. Согнал и его с места, поскреб сапогом. Сказал: — Да она у вас в рукаве! Вэй Усянь весь согнулся, словно правда хотел поглядеть на пояс со стороны. Подхватил ленту, продернутую в центр монетки и завязанную узлом. Отцепил ее и принялся разглядывать, нашел царапину.
Лань Сичень сложил руки за спиной. Я буквально закрыл дверь, — Лань Сичень показал рукавом, — а вы буквально вошли в окно. Вэй Усянь устроился на подоконнике боком и откупорил бутылку. Сказал: — Это не «Улыбка императора», так что заранее доверять не станем. Лань Сичень положил кисть на подставку. Сложил руки на коленях. Вэй Усянь все вынюхивал что-то в бутылке. Затейливо сложил губы.
Вы замечали, уважаемый деверь, что себе и гостям мы подносим совсем разные чашки? Вэй Усянь покивал. Отпил еще. Спросил привычно: хотите? Лань Сичень привычно прикрыл глаза и качнул головой. Так умеют отдельные счастливые люди, но мы не будем их считать. Я бы сказал, люди бессовестные так могут. Либо те, у кого совесть чистая, словно жемчужная пудра.
И те, и другие, сейчас спят. Лань Чжань спит. Вэй Усянь покачал ногой. Поставил бутылку на колено и принялся ее разглядывать. Потряс, и по круглому боку запрыгала желтая кисточка. И не из тех, кто не возвращает тебе, взяв взаймы. А по-настоящему. Мой родственник, дядя по учению, я о нем вам рассказывал, нарвался на него.
Точнее, это ублюдок к нему прилип. Почему-то такие сукины дети пристают к самым хорошим и как раз самым совестливым людям. Была там, кажется, какая-то любовь, но когда в тебя, даже искренне, влюбляется полоумный либо злодей, либо и то, и другое — это страшное дело. Сказал: — Ничем хорошим та история не закончилась. Поднял бутылку, словно в тосте, и выпил. Долго глядел, не отвлекаясь даже на бутылку. Лань Сичень достал из рукава и показал на ладони сложенную в форме цапли записку. Сказал: Вэй Усянь поглядел на записку, но трогать не стал.
Сказал: — Это не я. Вэй Усянь пожал плечами. Сказал: — Не знаю, это точно не я, и не знаю, кто. Сказал, глядя прямо в лицо. Лань Сичень постоял еще, вернул записку в рукав и, развернувшись, без прощания, направился обратно через сад. Я наблюдал это на вас с Ванцзи. Душераздирающее зрелище. Брать всю вину на себя!
За все подряд. Этим вы оскорбляете не только небеса, которые все видят, но и злодея, который так старался, наизнанку выворачивался, придумывая козни, а тут вы норовите отобрать у него славу, назвав виновным себя! Куда это годится? По их делам. Слова врут — а дела вот они. Разве ваш досточтимый родственник знал? О котором вы мне рассказывали. Вэй Усянь сделал кислое лицо, но Лань Сичень не увидел, потому что сидел с руками на коленях и закрытыми глазами, хотя не медитировал и не спал.
Страшная история с плохим концом. Вы уверены, что она правда произошла, и вы ее не выдумали или не слышали где-то? Слепой монах. Разве не чудесная метафора? Легко обмануть слепого, но еще легче обмануть монаха. Да еще и с вином? Цзэу-цзюнь, я поражен! Лань Сичень улыбнулся, и они некоторое время молча шуршали по тропе.
Тропа вела к кладбищу. Дух господина Хэ многажды мне упоминал, как хорошо было собраться дружеским кругом, и за трапезой поведать друг другу о своих делах и хорошенько посмеяться, и азартно поиграть в го. И, надеюсь, угадал с любимыми блюдами. Вдова господина Хэ скончалась тоже, до души ее было не дозваться и не расспросить. Я бы предложил свое тело, но для игры нужны как минимум двое. А ваша крайняя чувствительность к неуспокоенным делает вас отличным сосудом. Вы дразните меня, ну а я вас. Потом рассудил, что еда и вино все равно попадут к нему в желудок, и решил не протестовать.
Горло все еще сдавливало. Он откашлялся и сказал: — Умеете вы уговорить, цзэу-цзюнь! Он ведь не хотел умирать, но вы его выпроводили. Отчего вы так решили, господин Вэй? Я бы тоже убивался, конечно, особенно по вину, — он подхватил пустой кувшинчик и попытался вытряхнуть несуществующие остатки в рот, — вино вы выбрали что надо. Все-таки я не могу винить тех, кто хочет еще немного пожить? Это проигрышная стратегия: показать желающему жить земные удовольствия, которые он должен оставить. Нисколько не зародит в душе желания двигаться вперед.
Лишь в стихах можно сказать красиво: остался я на земле, чтобы в последний раз увидеть закат, и, узрев его, душа моя успокоилась. Или сыграв последнюю партию. Наоборот, исполнение земных желаний напоминает душам, чего они лишаются. И зачем? И почему получилось? А не с любимыми друзьями, которых уже нет на свете. И ничто на свете не будет ему теперь так радостно, как было, и ничто не станет, как раньше, даже если он станет требовать прежних удовольствий от живых. В сущности, некоторым мастерам го важнее не доска, а люди, которые за нею сидели.
Сыграв сегодня со мною, господин Хэ должно быть, узнал это о себе. Если не знал до того. Просьбы духов, господин Вэй, как и просьбы живых, зачастую не отражают то, что человеку истинно нужно. Начал собирать посуду с покрывала, придерживая то один, то другой рукав. Либо не стал использовать настолько ернический тон. Вэй Усянь пошлепал себя по губам кончиками пальцев. Мертвецу можно надумать добродетелей, которых у него в жизни были только зачатки. Вы вообще о людях думаете хорошее!
Мертвец вас не разочарует, это живые постоянно — не те, не так, недостаточно и не вовремя, а мертвец — это мысль, ваша мысль, а свою мысль любить отрадно, она не станет с тобою спорить и мешать! Так что куда уж мне!.. Мне никак не сравняться с Ванцзи. Лань Сичень слегка качнул головой. Так можно увязнуть, подумал Вэй Усянь. Сказал: — Давайте тогда встречаться не особенно! Лань Сичень усмехнулся. Ответил: — Хорошо же.
Совершено обычным образом. Вэй Усянь вскочил и сказал: — Тогда я принесу нам совершенно обычной настойки! Сидите-сидите, вы старше, ха-ха. Окружающие могут думать, что хотят! Эдак волноваться, что о тебе будут говорить, особенно богатые и знатные — поседеть раньше времени. И то всем не угодишь. Богатым и знатным особенно. Нет в этом свободы, цзэу-цзюнь!
И попахивает лизоблюдством! Сильные мира сего в том числе. Лишь тот, кто отвечает только сам за себя, свободен не беспокоиться, что о нем подумают. От любви или нелюбви и кланов, и отдельных людей зависят жизни. Ваша-то, — он коротко повернулся к Вэй Усяню, — в меньшей степени, потому что вас защищает ваше благородное положение и родство, и многие таланты. У тех, кто оказывается под чьей-то опекой и защитой, как правило, этого нет, а дружить — или враждовать — из-за впечатления, которое вы производите на общество, будут именно с ними. Вэй Усянь опустил руки и остановился. Лань Сичень пошел дальше.
Лань Сичень, не оборачиваясь, взошел на мост. Дао прибил Лань Сиченя к дереву, вонзился и продолжал дрожать в ране, а Лань Сичень уронил одну руку, но играть не прекратил, только пальцы забегали чаще. Вэй Усянь схватился за дицзы, но вступать в светлую мелодию Лебин со своей — только портить. Возможно, цзэу-цзюнь знает, что делает. Дао прекратил, наконец, дрожать. Лань Сичень опустил флейту и остался стоять, как пришпиленный к дощечке сверчок. Никогда не видел его раненым, подумал Вэй Усянь. Что за странная картина.
Никогда вообще не видел его таким, как на теперешней охоте. Чтобы смотрел в лес и рыдающим голосом, думая, видно, что я не слышу, говорил видениям: я так скучаю. Знает же, что это обманка духов, картины прошлого, а не чифэн-цзюнь. Хотя своенравные дао похожи на Басю. Вэй Усянь разглядел, что пришлось не в грудь, а ближе к плечу, выдохнул и сказал, крутнув флейту: — Что, цзэу-цзюнь, все-таки и вы простой смертный! И кровь у вас красная. Ха-ха, не ожидал этого от вас!
Патронируя нас, вы покупаете нам время, которое мы гарантированно потратим на творчество. Оно же флейтоцест. Мы выкладывали на фикбуке кусочек из большого и, к сожалению, пока? Там, короче, должен быть огромный макси про то, как Вэй Усянь вытаскивает Лань Сиченя из секлюжена, потому что только Вэй Усянь это и может, только он настолько надоедливый. А Лань Сичень другой уже человек: помрачнел, стал менее вежливым и бережным. И вот как они друг другу нужны: Усянь Сиченю для возвращения в мир, Сичень Усяню для перевоспитания и взросления. У них много печальных разговоров, потому что обоим есть, о чем печалиться. И много просто разговоров. И они ходят на свиданки в рюмочные, куда Усянь везет Сиченя на Яблочке, словно принцессу. А потом они ебутся — не вежливо и не бережно. И Лань Сичень делает вид, что Вэй Усянь его слуга и бьет его всякими предметами и складывает ноги, а тот и доволен, кинковый наш парень. Ходят на ночные охоты и распутывают одну заморочную загадку, которая, конечно же, тематически связана с их внутренней драмой. Ниже — некоторые разрозенные куски этого не написанного текста вне всякого хронологического порядка. Сборник драбблов, сценки, которые надо было записать, чтоб не забыть, авторская кухня. Инжой, если сможете. Поднял палец, весь извернулся и на карачках добрался до кувшина. Протянул: — Будете? Вам не стоит искать моего прощения, благословения или дружбы. Спросил без вражды. И без особенного горя, правда, тоже. Для Ванцзи и для вас соответственно. Ковырнул лак. Так что вам не стоит стремиться переменить мои мнения. Чаще всего даже уже не исправить, много времени прошло. Этот поток не иссякнет, я уже понял! Так что хотя бы сам буду напрашиваться. Все равно догонит. Может быть, на меня даже в результате этого всего снизойдет просветление! Лань Сичень открыл глаза. Лань Сичень убрал ладони с колен. Да, подумал Лань Сичень. Сказал: — Если после медитации что-то способно тебя раздражить, значит, это была не медитация, а ты просто сидел смирно. Что вы хотите от меня услышать, подумал Лань Сичень. Сказал: — Если у твоего терпения есть границы, есть ли у тебя терпение на самом деле? Вэй Усянь надул губы. И переживания вымещает на мне. Лань Сичень изломил брови. Ага, подумал Вэй Усянь, вот как вас можно атаковать — непристойностью! Но больше непристойностей он не придумал, и сказал: — Неужто вам приятнее со мной, чем с любимым братом? Он подозревает меня в том, что я оплакиваю Цзинь Гуанъяо, и не могу сказать, что он не прав. Я не хочу лишний раз, тем более, намеренно, вызывать его неудовольствие. Так это же такая специальная веселуха! Действовать брату на нервы! Ты ему, он тебе! Ковырнуть, поддеть, смотреть, как он бесится! И никто не обижается. Ну вас, подумал Вэй Усянь. Было весело. Не из-за этого же все посыпалось. Мне нужна будет монетка. Лань Сичень разглядел ее с обеих сторон. Показал на ладони, и Вэй Усянь нагнулся к его руке. Запомните ее, чтобы знать, что это именно ваша монета. Их у меня не так много. Лань Сичень вытянул вперед и вторую руку, встал ближе, почти грудью в грудь. Сложил кулаки, перевернул руки. Коснулся пальцем костяшки. Рука дернулась сама, словно было щекотно. Лань Сичень перевернул руку пальцами вверх, раскрыл ладонь. Монетка между пальцами оказалась снизу, невидимая. Сказал: — Мы с вами нарушаем правила. Это считается обманом и азартной игрой, как наперстки, тем более, с деньгами. Погрозил пальцем. Лань Сичень улыбнулся. Вэй Усянь смотрел теперь в его лицо и одновременно внутрь себя, чтобы почувствовать заклинание и поймать на обмане. А на руки только поглядывал. Лань Сичень продолжал, потому что человек ничего не может поделать и смотрит говорящему в лицо: — Я хотел развлечь Ванцзи. Мне показалось, ему было интересно. В то время, когда он… поправлялся. Вэй Усянь на секунду поджал губы. Лань Сичень воспользовался, на миг опустил руку, и рукав скрыл движение. Узел самый простой, какой можно завязать двумя пальцами. Главное — не дернуть слишком сильно. Снова вытянул кулаки перед Вэй Усянем. Вэй Усянь задумался, похлопал себе пальцем по уголку рта. Сказал: — Рук вы не складывали, но я уверен, что тут какая-то закавыка. Сказал, когда она оказалась пустой: — Вы так и рассчитали, чтобы я назвал как бы неправильное, думая, что вы меня обманете, а на самом деле верная была первая глупая догадка, да? Лань Сичень показал и вторую ладонь, тоже пустую. Вэй Усянь отошел назад и уставился в пол. Согнал и его с места, поскреб сапогом. Сказал: — Да она у вас в рукаве! Вэй Усянь весь согнулся, словно правда хотел поглядеть на пояс со стороны. Подхватил ленту, продернутую в центр монетки и завязанную узлом. Отцепил ее и принялся разглядывать, нашел царапину. Лань Сичень сложил руки за спиной. Я буквально закрыл дверь, — Лань Сичень показал рукавом, — а вы буквально вошли в окно. Вэй Усянь устроился на подоконнике боком и откупорил бутылку. Сказал: — Это не «Улыбка императора», так что заранее доверять не станем. Лань Сичень положил кисть на подставку. Сложил руки на коленях. Вэй Усянь все вынюхивал что-то в бутылке. Затейливо сложил губы. Вы замечали, уважаемый деверь, что себе и гостям мы подносим совсем разные чашки? Вэй Усянь покивал. Отпил еще. Спросил привычно: хотите? Лань Сичень привычно прикрыл глаза и качнул головой. Так умеют отдельные счастливые люди, но мы не будем их считать. Я бы сказал, люди бессовестные так могут. Либо те, у кого совесть чистая, словно жемчужная пудра. И те, и другие, сейчас спят. Лань Чжань спит. Вэй Усянь покачал ногой. Поставил бутылку на колено и принялся ее разглядывать. Потряс, и по круглому боку запрыгала желтая кисточка. И не из тех, кто не возвращает тебе, взяв взаймы. А по-настоящему. Мой родственник, дядя по учению, я о нем вам рассказывал, нарвался на него. Точнее, это ублюдок к нему прилип. Почему-то такие сукины дети пристают к самым хорошим и как раз самым совестливым людям. Была там, кажется, какая-то любовь, но когда в тебя, даже искренне, влюбляется полоумный либо злодей, либо и то, и другое — это страшное дело. Сказал: — Ничем хорошим та история не закончилась. Поднял бутылку, словно в тосте, и выпил. Долго глядел, не отвлекаясь даже на бутылку. Лань Сичень достал из рукава и показал на ладони сложенную в форме цапли записку. Сказал: Вэй Усянь поглядел на записку, но трогать не стал. Сказал: — Это не я. Вэй Усянь пожал плечами. Сказал: — Не знаю, это точно не я, и не знаю, кто. Сказал, глядя прямо в лицо. Лань Сичень постоял еще, вернул записку в рукав и, развернувшись, без прощания, направился обратно через сад. Я наблюдал это на вас с Ванцзи. Душераздирающее зрелище. Брать всю вину на себя! За все подряд. Этим вы оскорбляете не только небеса, которые все видят, но и злодея, который так старался, наизнанку выворачивался, придумывая козни, а тут вы норовите отобрать у него славу, назвав виновным себя! Куда это годится? По их делам. Слова врут — а дела вот они. Разве ваш досточтимый родственник знал? О котором вы мне рассказывали. Вэй Усянь сделал кислое лицо, но Лань Сичень не увидел, потому что сидел с руками на коленях и закрытыми глазами, хотя не медитировал и не спал. Страшная история с плохим концом. Вы уверены, что она правда произошла, и вы ее не выдумали или не слышали где-то? Слепой монах. Разве не чудесная метафора? Легко обмануть слепого, но еще легче обмануть монаха. Да еще и с вином? Цзэу-цзюнь, я поражен! Лань Сичень улыбнулся, и они некоторое время молча шуршали по тропе. Тропа вела к кладбищу. Дух господина Хэ многажды мне упоминал, как хорошо было собраться дружеским кругом, и за трапезой поведать друг другу о своих делах и хорошенько посмеяться, и азартно поиграть в го. И, надеюсь, угадал с любимыми блюдами. Вдова господина Хэ скончалась тоже, до души ее было не дозваться и не расспросить. Я бы предложил свое тело, но для игры нужны как минимум двое. А ваша крайняя чувствительность к неуспокоенным делает вас отличным сосудом. Вы дразните меня, ну а я вас. Потом рассудил, что еда и вино все равно попадут к нему в желудок, и решил не протестовать. Горло все еще сдавливало. Он откашлялся и сказал: — Умеете вы уговорить, цзэу-цзюнь! Он ведь не хотел умирать, но вы его выпроводили. Отчего вы так решили, господин Вэй? Я бы тоже убивался, конечно, особенно по вину, — он подхватил пустой кувшинчик и попытался вытряхнуть несуществующие остатки в рот, — вино вы выбрали что надо. Все-таки я не могу винить тех, кто хочет еще немного пожить? Это проигрышная стратегия: показать желающему жить земные удовольствия, которые он должен оставить. Нисколько не зародит в душе желания двигаться вперед. Лишь в стихах можно сказать красиво: остался я на земле, чтобы в последний раз увидеть закат, и, узрев его, душа моя успокоилась. Или сыграв последнюю партию. Наоборот, исполнение земных желаний напоминает душам, чего они лишаются. И зачем? И почему получилось? А не с любимыми друзьями, которых уже нет на свете. И ничто на свете не будет ему теперь так радостно, как было, и ничто не станет, как раньше, даже если он станет требовать прежних удовольствий от живых. В сущности, некоторым мастерам го важнее не доска, а люди, которые за нею сидели. Сыграв сегодня со мною, господин Хэ должно быть, узнал это о себе. Если не знал до того. Просьбы духов, господин Вэй, как и просьбы живых, зачастую не отражают то, что человеку истинно нужно. Начал собирать посуду с покрывала, придерживая то один, то другой рукав. Либо не стал использовать настолько ернический тон. Вэй Усянь пошлепал себя по губам кончиками пальцев. Мертвецу можно надумать добродетелей, которых у него в жизни были только зачатки. Вы вообще о людях думаете хорошее! Мертвец вас не разочарует, это живые постоянно — не те, не так, недостаточно и не вовремя, а мертвец — это мысль, ваша мысль, а свою мысль любить отрадно, она не станет с тобою спорить и мешать! Так что куда уж мне!.. Мне никак не сравняться с Ванцзи.
разбор лань чжаня
Но никто не мог ожидать, что через тринадцать лет ужасающий Магистр восстанет из мертвых. Один из протагонистов маньхуа и новеллы «Магистр Дьявольского Культа». Скрытный, сдержанный и немного упрямый заклинатель родом из именитого клана Лань, глубокоуважаемого за свои способности.
Закрыть Как отключить рекламу? Лань Ванцзи брал Вэй Усяня так, что у того кружилась голова.
Вэй Усянь растворялся в этом процессе, а его задний проход с каждым толчком необъяснимо сжимался всё сильнее и сильнее, от кончиков пальцев ног до самой макушки его охватила сладкая нега. От удовольствия мужчина выгнул шею, и с такого угла как раз смог узреть, как пятнадцати-шестнадцатилетний Вэй Ин из сна Лань Ванцзи с трудом переносит подобное по силе наслаждение, наряду с нестерпимой мукой. Юноша лежал на спине, среди разбросанных как попало книг, с крепко связанными руками, беспомощно задранными над головой без возможности высвободиться. Его красная лента давно слетела с волос — чёрные пряди рассыпались по полу.
Полузакрытые глаза затуманились слезами, словно он вот-вот заплачет. После серии яростных проникновений Лань Чжаню показалось, что ноги Вэй Ина разведены недостаточно широко, поэтому он схватил того за лодыжку и забросил одну ногу к себе на плечо. Однако от слишком резких толчков нога соскользнула ниже и упала на согнутую в локте руку Лань Чжаня. Гладкая изящная ножка с отчётливо очерченными линиями мышц слегка подрагивала, как и внутренняя сторона бедра.
Создавалось впечатление, что Вэй Ин находился на грани безумия от непрерывного проникновения обжигающей плоти. Это был его первый опыт, и потому, пребывая в полнейшей беспомощности, ему оставалось только, будто утопающему, крепко обхватить Лань Чжаня связанными руками за шею. Скорее всего, Вэй Ин не имел ни малейшего понятия, где вообще находится, и, разумеется, был не в состоянии осознать, что именно этот человек свирепствует у него внутри, даруя нестерпимые страдания. Однако Вэй Усяню, своими глазами наблюдающему, как юный Лань Чжань безжалостно проникает в юного Вэй Ина, как заливаются ярко-красным «его» щёки, и как «он» безудержно дрожит, всё ещё казалось недостаточно.
Он подумал, что Лань Чжаню следовало бы быть ещё более грубым, более дерзким, так чтобы Вэй Ин от его действий оказался на пороге расставания с жизнью и во весь голос рыдал. Того, что происходило с ним сейчас, было слишком мало. В небольшом пространстве библиотеки Ордена Гусу Лань плотские утехи разливались рекой, вышедшей из берегов. Вэй Ин, который только что пребывал в полузабытьи на грани обморока, будто бы немного пришёл в себя от непристойных хлюпаний и хлопков.
Он уставился в потолок библиотеки, и его прошиб мороз по коже, а глаза тайком скосились вниз, словно он хотел посмотреть, что же всё-таки творится там с его телом, но никак не мог найти в себе смелости это сделать. Как раз в эту секунду Лань Чжань, самозабвенно продолжая трудиться над ним, приподнял его ноги и забросил себе на плечи, а когда снова склонился и ринулся в атаку, поясница Вэй Ина согнулась мягкой дугой, да так удачно, что перед застланным слезами взором предстала полная картина происходящего между его бёдер. Изначально девственная, нетронутая дырочка теперь, от проникновения полового органа Лань Чжаня, пребывала в плачевном состоянии: стала тёмно-красной и по краям опухла. Длинное, твёрдое и горячее орудие «преступления» без конца тёрлось внутри, то проникая, то выскальзывая наружу.
В месте их слияния молочно-белая тягучая жидкость смешалась с тонкими бордовыми кровавыми нитями да ещё с неизвестной прозрачной жидкостью, так что разглядеть очертания отверстия становилось трудно. А его собственный половой орган внезапно зашевелился, приподняв головку, и из отверстия в ней показалась капля белёсой жидкости. Вэй Ин так и застыл от ужаса при виде столь страшной картины. Спустя некоторое время, неизвестно, откуда в нём взялись силы, но юноша вдруг неистово дёрнулся и вырвался от Лань Чжаня, перевернулся и на коленях пополз вперёд в попытке сбежать.
Пока Лань Чжань прижимал его к полу и грубо овладевал им, это отняло у Вэй Ина почти все силы, и теперь его бёдра и колени била сильнейшая дрожь. Насилу превозмогая содрогание, он отполз совсем недалеко, после чего упал на живот, не в силах подняться. В подобной позе белоснежные налитые ягодицы высоко приподнялись, белые капли, смешанные с кровью, тут же выплеснулись наружу из отверстия между ними, которое сделалось почти неразличимым, и, неторопливо извиваясь, потекли по ногам. Внутренние стороны бёдер покрывали сине-красные следы пальцев.
Зрелище это было столь ошеломляющим, что вызывало у смотрящего страстное желание обойтись с ним ещё более жестоко. Источник: litlife. Любит кроликов, что никак не сочетается с его внешностью. По ходу повествования, Лань Чжань и Вэй Ин вместе расследуют мистическую загадку, связанную с рукой из деревни Мо и очищают имя Старейшины Илина.
Сколько лет лань Чжань ждал Вэй ина? Личность — Лань Ванцзи — человек, которого можно описать фразой «в тихом омуте черти водятся», потому что хоть Лань Чжань в начале истории кажется нам очень холодной и отстранённой личностью, на самом же деле, дела обстоят вовсе не так, что,собственно, раскрывается по ходу повествования истории. В самом начале, а именно в главе 13 «Изящность», Лань Чжаня описывают так :», Представляешь, ему столько же лет, сколько и тебе, но в нём нет ни капли юношеской живости, он всегда такой сдержанный и серьёзный, даже хуже,чем его дядя» По большей части, Лань Чжань — скрытный, сдержанный, но упрямый человек, обладающий сильным характером.
Несмотря на то, что он оставался внешне отстранённым и элегантным, он продемонстрировал гораздо большую терпимость к выходкам Вэй Усяня и даже сумел высказать на него резкий комментарий, отражая аналогичный, сделанный Вэй У Сянем в прошлом.
Точно так же он смеялся в небольшой снисходительной манере над смущающим инцидентом Вэй Усяня, который вовлёк его в бесстыдное заигрывание с прекрасным цветочным демоном. По словам Вэй Усяня, ему не нравилось, когда его трогали, но было замечено, что Вэй Усянь в порядке, когда он прикасается к нему позже хотя это может быть связано с его чувствами к нему. У него также есть глубокое чувство чести и справедливости, и он не может терпеть проступков и зла. На самом деле, в отличие от большинства совершенствующихся, которые отказываются справляться с мелкими демонами и духовными проблемами, утверждая, что это будет слишком лёгкая работа, Лан Ванцзи всегда помогал любому нуждающемуся, независимо от того, насколько малая и незначительная известность будет получена от этого действия.
Одна из величайших ошибок Лань Ванцзи и роковой недостаток — его молчаливый характер и неспособность должным образом выразить себя или общаться с другими, что может быть связано со строгим воспитанием и его трагическими обстоятельствами хотя его брат пережил те же обстоятельства и сумел стать гораздо более общительным и дружелюбным. В то время как он может вести беседы с другими о совершенствовании, он говорит немного о другом и часто только тогда, когда это необходимо а когда он это делает, он обычно говорит только несколько слов. В пьяном виде Лань Ванцзи становится невероятно озорным, даже играет в прятки с Вэй Усянем. Из-за своей чрезвычайно низкой терпимости к алкоголю, Лань Ванцзи становится честным, неспособным лгать, чтобы ответить на все вопросы Вэй Усяня без колебаний.
Вэнь Нин также имеет тенденцию становиться целью его гнева, ведь тот следующее самое близкое существо к Вэй Усяню. Вэй Усянь отмечает, что его детское поведение может быть связано с тем, что он в тайне хочет действовать, не принимая во внимание многочисленные правила своей семьи, и лжёт, и развлекается, как нормальный человек. Способности Сила: как член ордена Гусу Лан, Лань Ванцзи обладал невероятной силой рук, выполняя множество стойок на руках. В подростковом возрасте он уже мог одной рукой тащить двух сверстников за шиворот.
На пике его взрослой силы его не ведущая рука могла поднять деревянный гроб, два взрослых мужских трупа внутри этого гроба, большую статую Гуаньинь из твердого камня поверх гроба и Вэй Усяня на статуе вместе. Самосовершенствование: Лань Ванцзи в своем поколении считался талантливым адептом с исключительно высоким уровнем совершенствования. Фехтование: Лань Ванцзи был отличным фехтовальщиком, его с юности обучал его дядя Лань Цижень. Восприятие: Лань Ванцзи был весьма проницателен, так как он раньше всех понял, что Водная Бездна привела их к центру озера Билин, и, запертый в пещере Черепахи Губительницы, он одним из первых пришел к выводу, что есть другой путь.
Стрельба из лука: будучи подростком, Лань Ванцзи занял четвертое место в стрельбе из лука среди всех адептов своего поколения.
Впоследствии я и сам понял - пусть даже не было бы Цзинь Гуанъяо и той мелодии флейты, возможно, были бы другие люди, другие случайности. Теперь не скажешь наверняка. Теперь и не скажешь.
Вэй Усянь.
Манга лань чжань и вэй - 89 фото
Вэй Ин и Лань Чжань живут Облачных Глубинах, как вдруг Усянь начинает подозревать, что забеременел. мужа Шидзе и отца своего "племянника", из-за его погрешности Шидзе мертва, там все сложно, но можно сказать, что Вэй Ин очень хорошо задел Цзян Чена. • Реакция Лань Чжаня На Вэй Ина • Lan Zhan's Reaction To Wei Ying •. Реакция Ордена Гусу Лань На Основателя Гусу Лань Как Се Лянь + Цзян Чен И Вей Усянь. Вэй Усянь и Лань Вай Цзи − друзья детства, но их дороги разошлись.
читать мангу онлайн
Expand Menu. Контакты. Картинки вэй у сянь и лань чжань. Фото. Орден: Гусу Лань, Второй Нефрит Гусу Лань • Ориентация, предпочтения: Вэй Ин. Однако Вэй Усяню, своими глазами наблюдающему, как юный Лань Чжань безжалостно проникает в юного Вэй Ина, как заливаются ярко-красным «его» щёки, и как «он» безудержно дрожит, всё ещё казалось недостаточно. Вэй Усянь и Лань Вай Цзи − друзья детства, но их дороги разошлись. − Лань Чжань! – возмущённо завопил Вэй Усянь, который, хоть и был на самом деле бесстыдником, откровенно неприличные фото не выкладывал, потому что всё-таки являлся учителем, и ему вполне могло прилететь по шапке за такое безобразие в социальных сетях. An Archive of Our Own, a project of the Organization for Transformative Works.
Экстра 2 "Лёд и пламя" (Вэй Усянь/Лань Ванцзи; NC-17)
Лань Чжань и Вэй Ин. Вэй Усянь, который не помнил признания Лань Ванцзи и не понимал, что Лань Чжань любит его в ответ, немедленно пожалел о своих прошлых действиях и признался ему в любви. Роль беззаботного и неукротимого Вэй Усяня в исполнении Сяо Чжаня получила положительные отзывы, что привело к стремительному росту его популярности. Просмотрите доску «Вэй Усянь и Лань Чжань» пользователя mara Anime в Pinterest. − Лань Чжань! – возмущённо завопил Вэй Усянь, который, хоть и был на самом деле бесстыдником, откровенно неприличные фото не выкладывал, потому что всё-таки являлся учителем, и ему вполне могло прилететь по шапке за такое безобразие в социальных сетях.
Темный Лань Чжань (фанфик) (Новелла) - 21 Глава
Магистр дьявольского культа Вэй у Сянь и Лань Чжань комиксы. Лань Чжань и Вэй ин поцелуй из 69 главы. лань чжань — человек, который если и влюбляется, то раз и навсегда. он не рассчитывает на взаимность и предпочитает просто быть рядом, оберегая и выражая свою любовь через действия, а также бережно хранит все мелочи и воспоминания, связанные с вэй ином.
Аниме «Магистр Дьявольского Культа/Мастер Темного Пути» в ожидании даты выхода 4 сезона
Читайте также: Что Такое Сервис Винк? Кто убил сестру Вэй Усяня? Когда он начал играть на Чэньцин, и мертвецы начали отступать, Цзян Яньли внезапно увидела, как адепт целится в Вэй Усяня. Она со взрывной силой толкнула Вэй Усяня на землю, и при этом ей пронзили горло мечом. Кто убил Вэй ина? Биография — После смерти родителей Вэй Ин остался сиротой и жил на улице, не имея ни капли надежды на лучшую жизнь. Однако позже он встретил Цзян Фэньмяня, друга его матери, который всё это время искал его, когда узнал о случившемся. Вэй Ина забрали в Пристань Лотоса, где он познакомился со своей новой семьёй.
Юй Цзыюань сразу невзлюбила его. Цзян Чэн из-за отца, который уделял новому члену семьи намного больше внимания и явно любил сильнее, также поначалу не был рад Вэй Ину, в отличие от своей сестры Цзян Яньли, милой и доброй девушки, но изменил своё отношение, и они стали очень близки. Желание развлекаться и нарушать правила было слишком сильным и не покидало его, хотя герою искренне хотелось, чтобы Лань Ванцзи стал его другом. При обучении Вэй Ин уже начал проникаться мыслью, что Тёмный Путь можно было бы использовать намного эффективнее светлого и в нём нет ничего плохого, однако его идеи не приняли. Но сомнения уже нашли место в его сердце, и другим не под силу было убедить Вэй У Сяня в том, что его выбор неверен. В то время властвовал клан Цишань Вэнь, чья диктатура была до того ужасна, что другие кланы заклинателей начали против них войну, не последнее место в которой сыграл и наш герой, использующий уже к тому моменту Тёмные Силы на высоком уровне, что поражало и пугало остальных. Война получила название «Выстрел В Солнце», поскольку символом клана-диктатора было именно солнце, и закончилась победой восставших.
Однако всё оказалось не так уж радужно, и перед страхом из-за огромной силы Вэй Ина, к тому моменту уже известного среди заклинателей как Старейшина Илина, все его заслуги были забыты. Что означает имя лань Чжань? Значение имени : Лань — «синий»; Чжань — «оттенок небесно-голубого»; Ван Цзи — даосская фраза, означающая «не ищи богатства и славы, отринь мирские заботы и живи в мире с целым светом»; Хань Гуан — «посветить». Как зовут меч Вэй ина?
Как обойдут запрет Blove?
Но по большому счету создатели ленты «Неукротимый: Повелитель Чэньцин» 2019 уже дали ответ, как и режиссеры нескольких других фильмов: Коллекция загадочных дел, Укротитель душ etc. Китайские творцы ввели понятие «Родственная душа» и убрали всю телесность и розовые голубые сопли из отношений героев. Обычно герои в этих дорамах имеют общие цели, борются за свои идеалы, воюют плечо к плечу, заботятся о безопасности друг друга. Ничего лишнего, только отчаянная преданность друг другу. И как показал Неукротимый, китайская цензура принесла только пользу.
Родственная душа убрала всё вызывающее сомнение и споры, но привнесла чистоту, возвела отношения людей на такую высоту, которую представить в 21 веке уже просто невозможно было. И новеллы «Магистр дьявольского культа» Мо Дао и «Хаски и его белый кот —шицзунь» Жоу Бао - хороши прежде всего не Blove, они хороши общей конвой повествования. Авторы создали целые миры, наполнили их своими богами и учениями, врагами, друзьями, семьями и кланами, горами и реками, адом и раем, а главное бесконечными приключениями главных героев. И не будем забывать, потрудились не только авторы новелл, но и сценаристы, которые расширили сюжет, добавили к главной сюжетной линии еще новых героев и уже их отношения и приключения, и, как результат, дорама «Неукротимый: Повелитель Чэньцин», при ее в общем небольшом бюджете, взлетела на вершины рейтингов по всему миру, а актеры Сяо Чжань и Ван И Бо стали идолами миллионов людей. В этом успехе, не забудем упомянуть, большую роль сыграла музыка, к сожалению не нашла имени композитора.
Нет, безусловно понятно, что в голове у него гуляет ветер, но не настолько же! Так прижиматься к нему, таскать всякие непристойные книжки, обращаться к нему «гэгэ»… Да вечности не хватит, чтобы перечислить все сумасшедшие поступки этого непоседы! Таких омег он никогда не встречал. Да он в принципе таких ярких, веселых, открытых и безбашенных людей не встречал. Вэй Ин будто не от мира сего: делал, что вздумается, нарушал правила, пил алкоголь как не в себя, доводил учителя Ци Женя до белого каления, и при этом заводил друзей, хорошо учился и демонстрировал отличные заклинательские способности. Омега сел совсем рядышком, облокачиваясь головой о его плечо. Мне нужно отдохнуть. Лань Чжань поджал губы. Этот омега уже много раз его обманул, но даже сейчас он верил каждому его слову.
Вэй Ин переписал от силы пять страниц, и уже пытался отлынивать от работы. Обычно же это происходило как минимум на двадцатой странице. Ван Цзи приподнял руку и аккуратно коснулся горячего лба костяшками пальцев. Вэй Ин с удовольствием смотрел, как янтарные глаза расширяются в удивлении и искреннем беспокойстве. Какие еще симптомы? И жарко как-то… Он уткнулся лицом в плечо альфы, а Ван Цзи нежно приобнял У Сяня, отчего тот теперь прижимался к его груди. Вэй Ин вдохнул запах и задрожал, с трудом сдерживая стон. Все не так. Нет, он, конечно, хотел Лань Чжаня, но сейчас — не время и не место!
К тому же, течка практически всегда заканчивается беременностью. И не то чтобы он этого не желал, но они слишком молоды для подобной ответственности! Спутанные мысли проносились в его голове, заставляя Вэй Ина судорожно искать выход из ситуации. Ему нужно срочно сбежать, иначе случится непоправимое. У Сянь мягко отстранился от Лань Чжаня, ненароком обдав альфу своим сладковатым запахом цветущей вишни и ее ароматных ягод. Ван Цзи напрягся, крылья носа задрожали, а в голове что-то переменилось, словно по щелчку пальцев. Теперь его взгляд не был таким, как прежде.
В подростковом возрасте он уже мог одной рукой тащить двух сверстников за шиворот. На пике его взрослой силы его не ведущая рука могла поднять деревянный гроб, два взрослых мужских трупа внутри этого гроба, большую статую Гуаньинь из твердого камня поверх гроба и Вэй Усяня на статуе вместе. Самосовершенствование: Лань Ванцзи в своем поколении считался талантливым адептом с исключительно высоким уровнем совершенствования. Фехтование: Лань Ванцзи был отличным фехтовальщиком, его с юности обучал его дядя Лань Цижень. Восприятие: Лань Ванцзи был весьма проницателен, так как он раньше всех понял, что Водная Бездна привела их к центру озера Билин, и, запертый в пещере Черепахи Губительницы, он одним из первых пришел к выводу, что есть другой путь. Стрельба из лука: будучи подростком, Лань Ванцзи занял четвертое место в стрельбе из лука среди всех адептов своего поколения. Когда Вэй Усянь покинул соревнование раньше времени, он считал, что Лань Ванцзи должен был оказаться еще выше. Техники ордена Гусу Лань Расспрос: Лань Ванцзи мастерски использовал Расспрос для общения с душами умерших до такой степени, что духи не могли лгать в своих ответах. Призыв: вместе со своими старейшинами ордена Гусу Лань, Лан Ванцзи участвовал в заклинании Демонической левой руки, и после того, как вызванная тёмная энергия стала слишком сильной, он был единственным, кто все еще мог стоять. Техника смертельных струн: несмотря на то, что эта техника была изначально создана для убийства отступников, Лань Ванцзи использовал эту технику, чтобы убить Черепаху Губительницу вместе с Вэй Усянем. Техника упокоения: Лань Ванцзи сыграл эту песню, чтобы подавить тёмную энергию Демонической левой руки и остальных частей тела Лютого Мертвеца. Техника подавления: Поскольку звуки семиструнного гуциня были самыми мощными, Лань Ванцзи был знаком с данной мелодией, которая подавляла тёмную энергию. Заклинание безмолвия: как член ордена Гусу Лан, Лан Ванцзи мог использовать это заклинание, чтобы заставить замолчать окружающих на тридцать минут, или снять заклинание, если сочтет нужным. Интересные факты Он занимает второе место в списке господ своего поколения. Он не может пить алкогольные напитки, что является генетической особенностью. Автор на Weibo подтвердил, что Лань Ванцзи знал о страхе Вэй Усяня перед собаками с подросткового возраста. Однажды во время обучения в Облачных Глубинах, Цзинь Цзысюань привел с собой свою собаку, которая погналась за Вэй Усянем, когда он нарушал комендантский час, чтобы насладиться Улыбкой Императора. Лань Ванцзи сумел усмирить собаку, но остался ждать под деревом, на коротом сидел Вей Усянь, пока не придут другие ученики.