Военное время,война,здесь точно не до романтики) Додумывать-это тоже отлично,мечтайте и фантазируйте!))Также в фанфиках побольше романтики в этой паре)И вам добра). скачай mp3 песню бесплатно в высоком качестве.
Фанфики Виолетты Малышенко и Даши Каплан — творчество поклонников в видеоформате
Новые» Веник стал отцом-одиночкой — Даша ушла из семьи в годовщину свадьбы. Игрушечный McLaren Senna оценили в 8000 долларов — Новости — Motor 2:03. Меню. Даша и Вальтер // Liebe ist stark // Любовь сильна.
Даша и Вальтер || Мой милый, если бы не было войны... 🎥 17 видео
Чувствую, что-то за этим всем кроется. Поговорить бы по душам с этим Капланом Львом Ароновичем. Да жаль, времени нет». Дав старушке выговориться, на ходу импровизируя, он приступил, наконец, к делу: — Дело в том, Станислава Каземировна, что военная прокуратура просит вас о содействии. Я не имею права всё рассказывать, но вскрылись некие обстоятельства, связанные с вашим погибшим племянником. Скажите, вы не замечали каких-то странностей? Не появлялись ли у вас в последнее время какие-то непонятные люди с расспросами? Не интересовались ли они Еленой или её мужем? Поплавская на это удивилась, пожав плечами: — Чем же я могу помочь? Вы бы у Лены и спросили, она бы вам всё и рассказала. После того как приехал к ней в прошлом году однополчанин Войцеха с последним его письмом и посылочкой, никто вроде больше и не появлялся.
Этот однополчанин Лене ещё последний подарок от мужа Войцеха передал. Красивый такой подарок, камею с женским профилем. Леночка тогда растрогалась, расплакалась и сразу же эту камею на шею надела. Потом этот однополчанин ещё раз заходил, очень возбуждённый был почему-то. А Лена сразу после его ухода камею с себя сняла и куда-то спрятала. Сама же вскоре уехала. В такой спешке, будто бежала. Ей должность заведующей лазаретом предложили в дальнем районе, вот она и уехала с Машенькой. Благо девочке в школу ещё не скоро. Леночка-то с Машенькой планировала через пару-тройку лет на Украину перебраться, в наш родной город Червены, к моей младшей сестрёнке Ядвиге.
Там хорошо, и домик у них чудом сохранился… Ядя моя тоже вдова, мамочка-одиночка, дочку воспитывает. Вместе с Леночкой и Машенькой им веселее будет. А пока вот Леночка, чтобы не быть в тягость Ядвиге, решила денег немного заработать на периферии. Где-то у вас в Приангарье... Капитан вдруг почувствовал хорошо знакомый ему охотничий азарт ищейки. Он весь как будто встрепенулся, изготовился к поиску и погоне за добычей. Но тут же, улыбнувшись, продолжила: — Приятный был мужчина! Смуглый, усатенький, улыбчивый. Смешливый такой дядечка с ямочками на щеках. Только говорлив не в меру.
Всё говорит да говорит, будто просо курочкам сыпет. Фамилия у него ещё такая смешная была, да только я запамятовала. Именно Гришаня, — обрадовалась старушка. Место будущей встречи ему было известно хорошо. До поезда на Тайшет оставалось меньше двух часов. Андрею повезло. Ювелир оказался на месте. В маленьком помещении ломбарда, за традиционным стеклянным окошечком, на высоком круглом стуле восседал субтильный дедушка, седенький и благообразный, в ослепительно белой сорочке. Синие бухгалтерские нарукавники, чёрная атласная жилетка и особенно лихо сдвинутая на затылок ермолка, обрамлённая венчиком редких белоснежных кудрей, — все эти детали вместе создавали гармоничный и совершенный, типично семитский ювелирный образ старичка. С помощью вставленного в левый глаз увеличительного монокуляра дед внимательно изучал неведомую вещицу, таинственно посверкивающую в лучах мощной настольной лампы.
Ему бы вместо белой сорочки и жилетки — длиннополый шёлковый кафтан да цветной колпак на голову вместо ермолки, — улыбнулся про себя Сташевич, — получился бы настоящий волшебный персонаж Оле Лукойе из сказок Андерсена». Я капитан Сташевич! А вы, похоже, чужие мысли читаете? Старичок отложил в сторону изучаемый объект и выронил в подставленную ладонь монокуляр, чтобы поднять на опешившего визитёра младенчески голубые глаза. Я не великий Вольф Григорьевич, а всего лишь скромный Лев Аронович, — улыбнулся старик белоснежной вставной улыбкой. Хотя не исключено, что к тому времени вы уже будете немножко путаться в собственных… Андрей взял себя в руки и перешёл к делу. Он представился, описал внешность начпрода и спросил ювелира, не встречался ли тот с Гришаней. Таки да, был у меня этот милый говорун. Более того, у нас с ним состоялась сделка в форме купли-продажи. Каплан покопался в конторке и выудил из ящика на свет божий какие-то бумажки, ухваченные канцелярской скрепкой.
Это полный сборник квитанций о покупке интересующих вас ювелирных изделий, — он сунул под руку Сташевичу заполненные бисерным почерком квитки. Что же он такого вам продал? И почему, собственно, данной гигантской суммой не заинтересовались компетентные органы? В этом случае, как видите, было меньше. Наша дорогая советская власть тоже иногда не совсем дура! Не хочет сдатчиков ценностей распугивать, а то ведь всё самое лучшее на чёрный рынок уплывёт. Раз — и поминай как звали. Ваш Гришаня сдал под опись довольно ценные ювелирные изделия. Отчитываться в их происхождении он был не обязан. В ориентировках из УГРО эти вещи тоже не значились.
Так что всё законно! Вот читайте: кольцо с бриллиантом одна штука , серьги с изумрудами и сапфирами одна пара … Сташевич слушал старика, и его не оставляло чувство, что Каплан не до конца с ним откровенен. Кончилось всё тем, что дед, уловив взгляд Андрея, несколько раздражённо попенял ему: — Послушайте, юн… простите, товарищ капитан! Какой откровенности вы ждёте от заведующего ювелирной скупкой?! Ну, получил человек неоформленное наследство от покойной тетушки! Если бы я мотал языком направо и налево, как юнга палубной шваброй, кто бы захотел иметь дело со старым Капланом?! Вот будет у вас дело по всей форме на гражданина Гришаню, тогда милости просим! Мне боятся нечего, все мои миллионы вот в этом красавчике! Каплан показал взглядом на прибитую к стене деревянную рамку. В ней красовался пурпуно-золотой, весь в венках и знамёнах то ли диплом, то ли почётная грамота.
Ниже диплома-грамоты в такой же рамке висел под стеклом газетный разворот. Ежедневник «Ангарский большевик» с большой фотографией во всю полосу. На фоне новенького танка Т-34 какой-то солидный дядя в компании четырёх улыбающихся юных танкистов в шлемофонах и комбинезонах, наклонившись, пожимал обе руки маленькому Каплану. Андрей перевел взгляд на него. Не может быть! Третья красногвардейская дивизия, пятый ударный танковый полк. До самого их прусского логова Бреслау дошёл мой сынуля. Да мы с вашим сыном чуть ли не однополчане. Глазами старик показал на газетную фотографию. В честь безвременно погибшего моего родного сына, — ювелир на миг поднял глаза, чтобы пристально взглянуть на Сташевича.
Андрей точно помнил, что имени своего он старику не сообщал. Поэтому, как и в начале их разговора, ему снова стало не по себе от такой необычной, чуть ли не мистической проницательности старого ювелира. Между тем дед просеменил к огромному сейфу. Лязгнув ключом, он достал оттуда початую бутылку водки и на скорую руку принялся накрывать стол. Взглянув на вытянувшуюся физиономию капитана, дед довольно захихикал: — Да шучу я! Тайшетский почти всегда как минимум на полсуток опаздывает… Каплан прикрыл свою лавочку. Новые знакомые присели за стол. Выпили, закусили, поговорили за жизнь. В антисемитизме мне, конечно, вас, поляков, не переплюнуть. Однако и мы хороши!
Вечно-то мы без спросу лезем учить жизни народы, среди которых обретаемся! И вечно-то пытаемся быть, хе-хе, святее вашего Папы Римского! Сташевич из вежливости кивнул и глубокомысленно покачал блондинистой головой. Однако Каплан, махнув рукой, его перебил: — Был у меня недавно в гостях земляк мой. Молодой мужчина, еврей и, разумеется, военврач, — продолжил старик. Он воевал, дошёл до Силезии. Как его фамилия, не скажу, вам это не надо! Так он всё сокрушался, что русские солдаты шибко в Германии безобразничали. Особенно его интеллигентную психику потрясли ужасные многочисленные случаи изнасилования немок. Этот мой знакомый, я вам скажу, прямо негодованием пылал, так его эта тема задевала.
И вы знаете, что я ему на это ответил? Пожевав губами и опустив голову, Каплан продолжил: — Я ему так сказал: Семён, ты о чём? Ты хочешь, чтобы русские солдаты оказались пай-мальчиками, когда с ответным визитом явились в Германию? Побойся Бога! Ты же сам рассказывал, что немцы оставили после себя в России и на Украине. Если бы не эти дурно воспитанные советские парни, Гитлер уничтожил бы всех наших под корень. Ты об этом не думал? Когда в следующий раз ты захочешь пожалеть немок с их измочаленными арийскими кошёлками, вспомни, пожалуйста, что ты чувствовал, когда присутствовал на вскрытии массовых захоронений. Что думал ты, еврейский врач, стоя над останками убитых немцами русских военнопленных, членов семей командиров Красной армии и, между прочим, бессчётным числом наших евреев? Ты же сам рассказывал о бездонных рвах, о тысячах голых трупах в них, о расстрелянных стариках, детях, беременных женщинах, о проткнутых штыками младенцах.
После всего этого, Семен, я бы на твоём месте повернулся лицом к Западу и воззвал: «Там нет людей! Жги, Господь! Уже в дверях Андрей повернулся к провожающему его старику, чтобы тихо заметить на прощание: — Знаете, Лев Аронович... Я ваши чувства понимаю и разделяю. Но всё-таки мы не они! В Германии на моём участке фронта насильников без разговоров отправляли под трибунал. Mea culpa лат. Глава шестая «Дело — табак» По возвращении в лагерь Андрея ждал ещё один преинтересный сюрприз. Перед самой командировкой в Иркутск он зачем-то принёс жене в лазарет жестянку с землёй. Это был песчаный грунт из того-самого погреба — с места, где он обнаружил тела Поплавских.
Даже не знаю, как объяснить… Злой, что ли! Бинты да лекарства! Сташевич воспользовался мыслью жены и прихватил с собой наполненную подозрительным песком жестянку. Однако в лаборатории иркутского Угро [1] , куда Андрей сдуру сунулся, его просто послали. Хоть и вежливо, но далеко… Теперь же капитан, держа в руках стеклянную литровую банку, замер посреди процедурного кабинета жениного лазарета. Эту ёмкость ему торжественно вручила сама Даша. Банка была до половины заполнена мутной жидкостью. На дне банки покоился толстый слой грязно-серого осадка, а у поверхности плавало что-то странное, похожее на сплетение тонких тёмно-золотистых червей. И знаешь, я у тебя гений! Я извлекла несколько её образцов, высушила и исследовала их под лупой.
Как Шерлок Холмс! Поверь моему тонкому женскому обонянию. Я даже чихнула пару раз! Мысленно коря себя за цинизм, Сташевич не переставал размышлять о ходе следствия и в эти лирические моменты. Амерфорская сандаловая махорка! Поставка военная английская, ленд-лизовская. Говорят, где-то в Северной Индии её выращивают. Духовитая, злая как собака. Любой самый что ни на есть вонючий запах перешибает! Наш самосад по сравнению с ней — детская забава…» — С табаком понятно, — продолжил дедуктировать Сташевич.
Он своим заморским табачком лагерных собачек-ищеек от дома Поплавских отвадил. Наверняка Бабр тогда с кинологом на место происшествия прибыл. Не позаботься Гришаня о табаке, ищейки прямиком к нему домой, а то и на склад бы привели! Бьюсь об заклад, но Ефимыч махорочку эту не только в подполе, но и у крыльца дома обильно посеял. Схожу-ка я на продсклад. Навещу для начала нашего симпатягу Гришаню. Там посмотрим: сразу начать колоть Ефимыча или подождать немного. Выглядел Аполлинарий Ефимович, надо сказать, неважно. Постарел, осунулся, да и привычная его весёлость вместе с обаянием куда-то подевались. И рукопожатие у Гришани тоже было так себе, не то что прежде.
Не энергичное, а какое-то вялое, неуверенное. Не заболел? С возвращением! Сдал мужик! Что это? Неужели муки совести? Вслух заметил иное: — Никак хвораешь? Сплю плохо. Нервы, видать! Всё кошмары какие-то мерещатся!
По семье, жене и деткам, видать, стосковался. Убываю я, товарищ капитан, днями домой на большую землю. Товарищ майор Бабр меня сначала и слушать не хотел, заявление моё на увольнение порвал. А потом, видать, пожалел, на меня глядючи — подписал… — Странно, — изобразил удивление Сташевич. Какие у нас могут быть нервы? Ты ещё скажи, что у тебя мигрени разыгрались, как у барышни! И мигрени тоже! А что здесь? Осточертело всё. Даже дом здешний мне опостылел.
Не могу там жить. Я последнее время к себе — на продсклад переселился. Думал, полегче станет. Да какое там! Ещё хуже! Ну да завтра всё кончится! Распрощаемся с вами, товарищ капитан. Товарищ майор Бабр шофёра мне выделил. Завтра на его грузовичке-япончике меня в район отвезут. Попрощаться с Гришаней, как ни странно, больше никто не явился.
Вопреки ожиданиям вещей у отбывающего оказалось с собой немного. Небольшой баул да маленький коричневый фибровый чемоданчик. С последним, словно это было невесть какое сокровище, начпрод практически не расставался. Даже на землю не ставил. Постоянно держал при себе, крепко сжимая в правой руке дерматиновую ручку. Неожиданно Сташевич шагнул к Гришане и, протянув руку к чемодану, попросил: — Разреши, Ефимыч? Это зачем ещё? Капитан подошёл к начпроду и попытался вытащить из потной ладони Ефимыча зажатую в ней ручку злосчастного чемодана. Тот вдруг проявил неожиданную прыть. Оттолкнув Андрея, Гришаня отскочил в сторону.
Свободной рукой он выхватил из кармана пиджака маленький серебристый пистолет и направил его на капитана. Не отводя злобных глаз от Сташевича, он бросил стоящему неподалёку обомлевшему шофёру: — Семён! Ключи от грузовика! Кидай мне под ноги! Шофёр нетвёрдой рукой выполнил приказание. Маленький и нетяжёлый ключ зажигания от престарелой «японочки» «Курогане» не долетел до указанного места. Он упал ровно посередине между Андреем и Гришаней.
Вспомнив о матери, Даша сразу стала грустной... Тут тебя никто не найдет, - указывая руками на стулья и кровать, пригласил ее хозяин. Если честно, то Вальтер смутился — он совершенно не знал, что ему с ней делать. Спасти ее было безумством, привести сюда — кажется еще большим. В это время Даша отвернулась к стене и ее плечи беззвучно затряслись — офицер понял, что она рыдает. Даша никак не отреагировала и он сильнее сжал ее плечи, разворачивая девушку к себе лицом. Как он и ожидал по щекам ее текли слезы, размазывая грязь и кровь с разбитой губы. Даша вдруг поняла, что на целом свете у нее никого не осталось, она осталась совсем одна... Все что было ей дорого, все к чему она привыкла было растоптано, уничтожено. Кажется, весь мир сошел с ума и теперь зло усмехается над ней: ведь как иначе можно назвать нынешнюю ситуацию, когда она плачет на глазах спасшего его немца и он — единственное, что у нее было сейчас настоящего, не утерянного. Даша не выдержала и уронила голову ему на плечо, сил сдерживать рыдания больше не было и она позволила себе плакать от души, все крепче и крепче прижимаясь к человеку, сохранявшему ее веру в то, что еще не все потеряно, что есть еще место и благородству, и порядочности и нежности. Show likes -Даша, Даш.... Идиллию разрушил громкий стук в дверь -Лейтенант фон Герц! Вы дома? Он резко толкнул Дашу в глубь комнаты и взглядом указал на кровать. Девушка сразу же поняла его и без возражений забралась на пол под кроватью, где ее укрывала свисающая до низу простынь. Вальтер в свою очередь достал из ящика возле кровати бутылку со шнапсом и, поморщившись, сделал большой глоток. Немедленно откройте дверь! Вальтер твердо помнил, что не успел закрыть дверь на ключ, когда они вошли, так что обратного пути не было.... Ручка двери угрожающе медленно двинулась вниз. Я думал вы мужественно переживете решение суда, а вы... Разве такое поведение достойно солдата Рейха?! Солдат Рейха должен стойко переносить все невзгоды!
Debate club, three star weapon. Fate has somehow brought them together, now we shall see how things will turn out. Это все лишь моя фантазия! Не судите строго. Сразу прошу прощения за ошибкиПриятного чтения! This is my first book... Думала, что сможешь от него убежать и забыть?
На допросе он тогда почти что с апломбом заявил капитану Сташевичу, что не собирался убивать Шнитке. Себе же со злобой и горечью Бравен говорил иное: — Какое там не собирался? Да я просто жаждал его убить! Разорвать, превратить этого мерзавца, эту фанатичную мразь в кровавые ошмётки! Подвела правая рука. Последствия осколочного ранения в плечо. В самый ответственный момент она просто отказалась повиноваться своему хозяину. На резкое движение правое плечо отозвалось такой яростной огневой болью, что Вальтер чуть было не потерял сознание. Тем не менее он продолжал наносить удары. Вернее, пытался это делать. Увы, только пытался! На вой Шнитке влетели в коморку его подручные, дюжие сытые парни с алыми повязками активистов на рукавах. Они принялись методично и со знанием дела избивать Вальтера. Хорошо, что вмешались приятели, самые близкие из сотни его товарищей по прежнему лагерю. Почти все они были из бывших танкистов и не раз выручали друг друга в подобных переделках. Внутри коллектива военнопленных ещё со времён начала войны царил порядок, отдалённо напоминающий самоуправление. Лагерная администрация это самоуправление, разумеется, жёстко контролировала. Во всяком случае, ей таковое мнилось. Старшины бараков, взводов, рот и отрядов назначались русским начальством. Однако происходили эти назначения не без деятельного влияния «авторитетов» из военнопленных. Лагерных старшин, которые на деле доказали свою лояльность администрации, расположили к себе непростым умением поддерживать жёсткую дисциплину в своих подразделениях. В конечном итоге реальная власть в лагере для военнопленных, впрочем, как и в обычном гулаговском, оказывалась в руках кучки самых активных негодяев. Людей властных и жестоких, лишённых каких-либо принципов. Для поддержания своей популярности эти субъекты порой вынужденно играли в справедливость. На деле ради выгоды они готовы были предать и продать всё и вся. Вальтер почти за три года плена прошёл через несколько лагерей в Центральной России и Сибири. По странной закономерности почти в каждом из них реальной властью становились бывшие эсэсовцы — многие отъявленные военные преступники. В хаосе первых месяцев плена эти люди сумели поменять личины. Происходило это довольно просто. Смертность среди военнопленных, особенно после Сталинграда, была огромной. Чего проще было поменяться документами с кем-нибудь из своих менее удачливых соотечественников. Правда, в этом случае приходилось отправляться из более комфортного офицерского лагеря в лагерь для рядовых. Зато теперь тебе не грозило разоблачение и чреватое виселицей обвинение в военных преступлениях. Чинам ниже лейтенанта, пусть даже служивших в составе войск СС, было и того проще. До этих мелких бесов у русских следователей и начальников оперативных отделов лагерей просто не доходили руки. Если, конечно, последних по-тихому не сдавали свои же… В первые месяцы плена Бравен часто спрашивал себя, известно ли русским, кто на самом деле верховодит в лагерях вверенных им военнопленных? Через некоторое время этот вопрос сам собой отпал. Бравен вполне убедился, что русская администрация прекрасно знает о большей части её ставленников. По многим лагерным «активистам-антифашистам», старшинам рот и отрядов, плакала верёвка и скучала расстрельная команда. Конечно же, русским было многое известно об этих деятелях, часто настоящих военных преступниках. Однако их всё устраивало — был бы порядок в лагере. Как и многие офицеры-фронтовики, сам Вальтер, служивший в обычных частях вермахта, терпеть не мог эсэсовцев. И если с заносчивыми, мнящими себя элитой бойцами из фронтовых подразделений СС можно было как-то сосуществовать, то к тыловым «воякам», убийцам старух и младенцев, он, Вальтер фон Бравен, как и его товарищи по оружию, питал стойкое, чисто физиологическое отвращение. Эти парни, отмеченные почётными знаками с мечом, пронзающим змею, могли сколько угодно рассказывать о своём ратном труде, борьбе с подлыми головорезами, бандитами-партизанами. Бывалый окопник всегда мог отличить настоящего солдата от грязного падальщика из зондеркоманды. Новый начальник оперчасти Вальтера больше не беспокоил. По крайней мере, за прошедшие две недели — ни разу. То же касалось выписанного из санчасти Шнитке. Главный лагерный старшина демонстративно не замечал своего несостоявшегося убийцу. По крайней мере, искусно делал вид. У Вальтера постепенно создалось впечатление, что у Шнитке, как и у русского капитана, появились куда более важные, чем его скромная персона, дела. Зато появилась другая напасть. Нет, не кошмары. Нечто похуже. Серые, мрачные грёзы. Полные неизбывной тоски видения. Всякий раз, как и в первую ночь, которую Бравен, арестованный за нападение на Шнитке, провёл в ШИЗО, он видел одно и то же… Вальтер едва сомкнул глаза и тут же оказался в неведомой сумрачной и холмистой местности. Страдая от холода и сырости, он брёл по этой безжизненной пустыне. Наконец, к радости путника, вдали мелькнул бледно-красный отблеск. Возможно, костёр! По мере приближения рядом с костром начала различаться какая-то странная остроголовая фигура. Силы Бравена были уже на исходе. Он добрёл до костра и, не спросив позволения у сидящего возле него незнакомца, примостился рядом. Однако толку от этого костра оказалось немного. Вальтер протянул озябшие руки к бледным синевато-розовым, едва колышущимся языкам пламени. Какое нещедрое, ускользающее призрачное тепло... Чтобы как-то согреться, Бравену пришлось засунуть ладони в самую сердцевину огня. Вальтер покосился на соседа. Незнакомец, облачённый в серые, напоминающие монашескую рясу одежды, молчал и не двигался. Островерхий, глубоко надвинутый на глаза капюшон полностью скрывал его лицо. Вальтер уловил какое-то движение над головой этого странного, похожего на католического монаха человека. Медленно преодолевая внезапно сковавший всё его тело необъяснимый животный ужас, Вальтер поднял глаза. Он смотрел и видел происходящее, словно через толщу мутной воды. Над остроконечным капюшоном незнакомца парило нечто… Что-то напоминающее полупрозрачную человеческую фигуру в просторном балахоне. Края его колыхались, подобно плавникам огромной неведомой рыбы. Как и у сидящего рядом, тёмный островерхий капюшон венчал голову этого призрачного существа. Его одеяние также в точности копировало серую хламиду соседа Бравена. Вокруг видения медленно вращались какие-то туманные завихрения: то ли смерчи, то ли водяные или воздушные потоки. В отличие от соседа-монаха, у этого парящего призрака можно было различить под капюшоном часть лица. Оно было изжелта-бледным и неподвижным, словно высеченным из камня. Ещё был виден тяжёлый подбородок да изогнутая, горько опущенная уголками вниз тонкогубая щель рта. Неожиданно парящий призрак плавно опустился за спиной монаха и тут же слился с ним, словно вошёл в его тело. Этот жуткий стон прозвучал не в ушах Вальтера. Он словно возник где-то внутри головы! В самой глубинной глубине мозга. Бравен вдруг с необъяснимым ужасом понял, что стон этот исходит от его соседа по костру. В этом Вальтера Бравена в течение всей третьей недели после известного происшествия неоднократно пытались убедить самые разные люди. То невзначай лопнули вдруг сразу несколько стальных стяжек на железнодорожной платформе. С лязгом и грохотом в двух шагах от Вальтера рухнули на землю и раскатились две трёхтонные рельсовые связки. То в паре сантиметров от его виска пронесся крупный кусок гравия из насыпи, вырвавшийся, словно из пращи, после чьего-то неловкого удара кувалдой мимо забиваемого в шпалу костыля. То вдруг, конечно же, совершенно случайно выпала из рук на насыпь и выстрелила в его сторону заряженная, с загнанным в ствол патроном винтовка русского недотёпы-охранника. Вальтеру везло. Но, как по слухам, досиживая свои последние деньки в бункере, говаривал покойный фюрер: — Всякому везению, друзья мои, когда-нибудь приходит капут! Бравен усмехнулся мелькнувшей в его голове популярной среди военнопленных горькой шутке и тут же пожалел об этом. Лёгкая гримаса вызвала такую боль в затылке, словно в него с размаху всадили железнодорожный костыль. Дорогие соотечественники всё-таки достали разжалованного гауптмана, бывшего рядового штрафного подразделения Вальтера Бравена. Он помнил, как, получив разрешение охранника, отошёл по нужде от железнодорожной насыпи и, едва углубившись в тайгу, остановился возле огромной и пышной ели. Затем вспышка ярчайшего фейерверка в глазах и стремительный полёт в тёмно-зелёном таёжном космосе. Сквозь нещадно, яростно царапающие лицо, длинные, остро пахнущие хвоей, беспощадно острые иглы изумрудных звёзд. Хотя, если быть честным, везение Бравена продолжалось. В конце концов, он жив и лежит не хладным кадавром в песчаном таёжном грунте, а тёпленьким живым дураком в лагерном лазарете. У этого дурака, как у египетской мумии, туго и напрочь забинтована голова. Наружу торчит лишь крупный породисто-фамильный нос. Да ещё оставлена в бинтах прорезь для глаз. Ни дать ни взять — танковая смотровая щель. Совсем тяжёлый или выкарабкается? Видок-то у него не очень! Ты, да я, да товарищ майор Бабр — вот и весь консилиум. Я простой фельдшер, а тут ЧМТ [2]! Подождать надо, увидим. Всё, что я могу, — это капельница да обезболивающие. Его друзья перебинтовали умело, как мумию, так я и не трогала больше, не беспокоила, не осматривала, лица не видела. Ему полный покой нужен, может, и выкарабкается. Кстати, немцы, которые его доставили, с побитыми физиономиями были! Подрались они там, в тайге, между собой, что ли? На третий день хозяйка этого лагерного госпиталя, молодая женщина-фельдшер, пришла осмотреть Бравена. Она осторожно сняла бинты с его головы и ощупала гематому. Потом взглянула в глаза, чтобы проверить зрительные реакции и… в ужасе отшатнулась. Вальтер даже не сразу понял, что происходит. А когда понял, растерялся. Да нет — не то! Он до тошноты, до дрожи в коленях, до рези в животе испугался! Да что там говорить! В смотровом кабинете они находились вдвоём. Женщина отвернулась к лотку с какими-то мединструментами и стояла теперь молча, что-то там механически перебирая. Вальтер же бессмысленно пялился на её напряжённую, обтянутую белым халатом спину и молчал. Да и что скажешь, когда у тебя попросту отсох язык. Слушайте и запоминайте… — деревянным голосом, всё ещё стоя спиной к Вальтеру, продолжила женщина. Вряд ли нужно объяснять, что именно он сделает с вами, расскажи я ему эту историю…. Грязную историю про грязную деревенскую баню, а также про то, как вы там со мной поступили… — Но… я… мне…простите... Просто молчание… Я выписываю вас. На неделю освобождаю от работ. Надеюсь, мы поняли друг друга? Только этого мне ещё не хватало, — выскочив в полном смятении на крыльцо лазарета, злился на весь свет Бравен. В этой необъятной стране, среди сотен миллионов людей — она, та самая худенькая девочка из сожжённой деревни на окраине Смоленска, встретилась именно здесь, именно со мной? После всего пережитого, после наполненных кровью, грязью и мерзостью лет, судьба вдруг сталкивает меня с этой русской. Ну да! Чести в этом было немного! Но что уж такого ужасного мной было сотворено?! Я не трус и всегда прямо смотрел в лицо миллионоглазой военной смерти! Я, голодный молодой мужчина, поступил тогда с ней не лучшим образом! Но не убил же, в конце концов! Как там её звали? Её звали Дарья Громова. Глава четвёртая «Дознание капитана Сташевича» Станислава Каземировна После пережитого в клятом доме семья Сташевичей-Громовых там не осталась, срочно вернулась в прежнее жилище Даши. Как можно жить в этом страшном месте, они представить себе не могли. Меж тем загадочное убийство так и оставалось нераскрытым. Приезжал военный следователь, старший лейтенант из самого Иркутска. Фамилия у него была красноречивая — Халтурин. Ходил этот Халтурин вальяжно, водил хмурым носом да лениво опрашивал свидетелей. Через пару-тройку дней старлей засобирался обратно, объявив Бабру о раскрытии дела. Убийство Поплавских этот следак списал на четверых беглых уголовников, которые прошлым летом бежали из соседнего лагеря, что всего лишь в четырёхстах километрах вверх по реке. Их последнюю стоянку случайно обнаружили охотники в сотне километров от Бирюслага. Далее следы беглецов вели к гиблым местам, в область непроходимых таёжных трясин... По версии иркутянина, стройной и безукоризненной, беглые зэки забрались ночью в дом фельдшерицы по банальной причине — за продовольствием. Хозяйку с дочкой задушили, чтобы не шумели, после закопали в погребе. Правда, вопрос, зачем беглецы потратили время и силы на столь сложный и бессмысленный процесс, старлей внятно прояснить не смог. Зато в качестве убойного доказательства своей правоты предъявил вещдок — потёртый зэковский кисет из крысиных шкурок. Якобы его он нашёл в погребе дома Поплавских, на месте их захоронения. На кисете были вытравлены инициалы одного из беглых. То, что этот «ценный» предмет иркутский следак привёз с собой, у Сташевича сомнений не было. Андрей ещё до его приезда лично перелопатил весь грунт в погребе, проверил основательно, чуть ли не просеял. Правда, ему пришлось работать в старом противогазе, раздобытом с большим трудом. Носоглотка без защиты в этом чёртовом подполе почему-то просто горела, вызывая приступы неудержимого чиха. Впрочем, и кое-какая польза от этого Халтурина тоже случилась. Андрей узнал от него последний адрес проживания Поплавских. Оттуда, оставив семью, ушёл на фронт в самом конце войны юный глава семейства, лейтенант Василий Войцех Поплавский. Где и погиб. С превеликим трудом сломив упорное сопротивление Бабра, Андрей вытребовал у него командировочное предписание, чтобы отправиться вместе со следаком в областной центр, город Иркутск. Прямо с вокзала, не отвлекаясь на другие дела, Сташевич устремился к нужному адресу. Ему повезло. Дверь бывшей квартиры Поплавских открыла сгорбленная седая старушка. Капитан Сташевич, — предъявил Андрей своё развёрнутое удостоверение начальника оперчасти. Как не знакомо? Конечно же, знакомо! С ней всё в порядке? А как Машенька? Здорова ли? Передавали вам привет. Беспокоятся о вашем здоровье, — не моргнув глазом отвечал капитан. Андрей счёл за благо солгать. Во-первых, чтобы без лишних помех расспросить женщину по делу. Ну, а во-вторых, ему просто не хотелось расстраивать бабушку. Сташевич искренне пожалел старушку. Сколько ей там осталось? Пусть поживёт в счастливом неведении. Капитан выудил из вещмешка чуть початую стеклянную банку с красной лососевой икрой. Этот распространённый в здешних краях деликатес приготовила мужу в дорогу Даша. Сведения о профессии бабушки, а также её имя-отчество-фамилию Сташевич просто почерпнул из большой групповой школьной фотографии на стене. На карточке были изображены портреты старшеклассников в овальных рамках. Лицо хозяйки квартиры находилось в центре. Поплавская», — вывел под ней белым шрифтом неизвестный умник-фотограф. И ещё одна важная деталь обратила на себя внимание Андрея. На одной из висящих на стене фотографий Елена была запечатлена в домашней обстановке с крохотной новорождённой дочкой на руках. Но дело было не в этом. За спиной Поплавской, на заднем плане, видна была книжная полка. На ней на фоне книжных корешков отчётливо просматривались семеро старых знакомцев Сташевича. Пресловутые слоники с задранными на счастье хоботами.
1943 Истории
Игрушечный McLaren Senna оценили в 8000 долларов — Новости — Motor 2:03. fanfiki_2023 Updating. Reads. 1.6K. Рита вздохнул, выругался про себя и пошел к двери, ведущей на лестницу. Новые» Веник стал отцом-одиночкой — Даша ушла из семьи в годовщину свадьбы.
Ревность?)|Даша Поцелуева
Автор: Инна Название:Странная штука-любовь Персонажи:Даша/Макс, Даша/Андрей, а также остальные. Аннотация: Фанфик на конкурс по "Академии Стихий" овой и вой. Новости и СМИ. Обучение. Полежайкин стал майором полиции и сильно возмужал, а Даша осталась всё такой же, какой её запомнили фанаты много лет назад.
Даша и Полежайкин вернулись в финале второго сезона сериала «Папины дочки: Новые»
Fairy Lepatriin 21 Dec 2011 at 5:34 pm Тяжелая дубовая дверь с грохотом захлопнулась и отзвук не по-вечернему шумной и пыльной улицы остался позади, словно отрезанным от реальности. В подъезде небольшого каменного дома было тихо, царил полумрак и жутковатая прохлада. Но это было именно то, что нужно — Даша с наслаждением прижалась к холодной каменной стене и сползла по ней вниз, садясь на корточки и переводя дыхание. Она до сих пор не верила в то, что все это происходило на самом деле, но кажется Вальтер выташил ее из лап собственных сослуживцев. Он поджег бутылку с бензином и закинул ее в окно отделения, в котором держали Дашу, которая находилась в подвале и не сразу поняла, что что-то проиходит — люди по коридору забегали, донеслись непонятные крики. Все остальное произошло так быстро, что девушка только теперь осознала, кто и как ее спас. Вальтеру чудом удалось вытянуть ее из горящего здания, потом они прятались от патрулей, убегали от полицаев, которых оберлейтенанту в итоге удалось застрелить, потом Вальтер вел ее куда-то через город, укрываясь от каждого встречного за домами. Пару раз им даже пришлось прятаться в кустах.
И вот он привел ее к какому-то старому дому с резными перилами и украшенным фронтоном. По выражению лица Вальтера девушка поняла, что это — конечная точка их стремительного путешествия и теперь можно немного расслабиться. Мужчина не сказав ни слова, подал Даше руку и потянул за собой на лестницу. Однако другого варианта у него просто не было. Даша послушно поднялась и, не вынимая ладони из руки Вальтера, пошла следом. Они поднялись вверх на два пролета и после нехитрых манипуляций с замком и ключами оказались в небольшой уютной комнатке. Возле стены с ковром, стояла узкая кровать с периной, в центре комнаты — круглый стол, а в углу — печка.
По оставленной на столе фуражке девушка поняла, что скорее всего теперь Вальтер живет тут. Отчего-то ей вспомнился ее собственный дом в деревне, от которого теперь ничего не осталось, вспомнилось, как в нем впервые появился необычный немецкий офицер, который был вежливым и вкрадчивым, не лез под юбку и не смотрел на нее жадными глазами, да еще и защищал и Дашу, и ее мать от всякого сброда вроде Архипа. Вспомнив о матери, Даша сразу стала грустной... Тут тебя никто не найдет, - указывая руками на стулья и кровать, пригласил ее хозяин. Если честно, то Вальтер смутился — он совершенно не знал, что ему с ней делать. Спасти ее было безумством, привести сюда — кажется еще большим. В это время Даша отвернулась к стене и ее плечи беззвучно затряслись — офицер понял, что она рыдает.
Даша никак не отреагировала и он сильнее сжал ее плечи, разворачивая девушку к себе лицом.
Расширенная версия Иногда в самые темные моменты нашей жизни приходит любовь, становясь светом, который пробивает черные облака боли и утрат. Такая любовь, как у Вальтера и Даши, способна оживить души и дать надежду на будущее. В июне 41-го. Серии 1- 4.
Убедитесь, что в настройках отмечен пункт «Отображать кнопку сохранения скриншота из видео». В правом нижнем углу плеера левее иконки «Настройки» должна появиться иконка камеры, по нажатию на которую текущий кадр из видео будет сохранён на ваш компьютер в формате JPEG. Сколько это всё стоит? Наши сервисы абсолютно бесплатны для всех пользователей. Здесь нет PRO подписок, нет ограничений на количество или максимальную длину скачиваемого видео.
С очередным жутким раскатом грома раздался крик младенца. Старуха дико захохотала — Наследник родился, родился — И, прижав ребенка к груди выскочила за дверь — Алрикус, твой сын на свет родился и он станет твоим наследником и ни кто больше, он и только он — Раскат грома, словно печать на ее слова. Старуха хохотала, стоя под ливнем держа ребенка высоко над головой — Конрад имя ему будет, как звали моего мужа, у которого ты отобрал земли и этот замок и он Конрад Фальц заберет его обратно. Прошло пять лет, Конрад подрос и был отдан своей полусумасшедшей бабкой конюху в помощники. Долго она уговаривала конюха и тот согласился. Худенький в одетый в обносках, можно было только удивляться, как в этом хилом теле еще живет дух и только огромные черные глаза на грязном личике говорили, что он жив. Мальчик, завороженный красотой боевых коней, мог часами смотреть на них, на тренировки рыцарей иной раз повторяя за ними. За этим занятием поймал его конюх, когда он, сидя на высоком, вороном, что крыло ворона и злом жеребце Алрикуса фон Герца, атаковал врагов. Странно, что за все время конь не подпустил к себе ни кого, конюх мог с опаской подходить к нему, а мальчику разрешил сесть на себя и вытворять на своей спине бог знает что, а сам конь стоял спокойно, опустив голову к полу, жмурился и прижимал уши от довольно громких криков. Конюх стащил Конрада с коня, чуть не получил от коня копытом, выдрал мальчишку за уши и приказал выгребать навоз. Морщась от боли и вытирая навернувшиеся слезы, Конрад принялся за работу, но тут услышав звуки мечей, бросился за сарай. Вдруг он увидел младшего сына фон Герца Вольфганга, трехлетний малыш, один стоял у конюшни, без матери и нянек и с любопытством смотрел на тренировку. Вдруг один из коней сорвался с привязи, напуганный какой — то черной собачонкой, вдруг появившейся ниоткуда и с диким лаем набросившись на лошадь. Конь словно взбесился и стал носиться по всему двору, где проходили тренировки, сшибая, всех кто пытался его остановить. И тут Конрад понял, что лошадь несется на Вольфганга, он выскочил из своего укрытия и бросился к мальчику и оттолкнул его в сторону, но конь ударил его в бок и Конрад потерял сознание. Люди бросились к Вольфгангу, который испуганно плакал.
📹 Похожие видео
- Фан-видео "Даша и Вальтер...Эхо любви"
- 1941 (2009): новости >>
- Subscription levels
- Вальтер и Даша: есть ли у них шанс воссоединиться после войны?
- Фан-видео "Даша и Вальтер"
- Скачать "Даша и Вальтер - "вместе мы везде чужие" || АНТИГЕРОЙ."
Даша и Вальтер-Чувствую душой
Конечно, героиня стала взрослее. Ещё в шоу вернулся Михаил Башкатов в роли Иржи. Одинокому Венику приходится самому растить детей и справляться с их воспитанием.
Очнулся он уже в Гестапо, его облили водой он с трудом сел и кашляя поднял голову и увидел что перед ним стоит Шварц и Емельяныч. Допрос продолжался не долго. Они хотели знать где скрывается радистка. Гриша сквозь боль связанных рук и гудение от боли в голове слышал, только слова рация, радистка, подполье. Но вскоре Шварца позвали на обед и он ушел остался Емельяныч, но как только ушел Шварц в камере появился бургомистр , он отправил Емельныча из камеры , а сам стал допрашивать Гришу. Он был разочарован, сказал что не ожидал такого от Григория. Гриша пытался втолковать ему что предатель совершенно не он , а Олег, но бургомистр словно оглох.
Он ушел из камеры уверенный, что Гриша предатель. А через час Вальтер вернулся домой, остановился в дверях наблюдая за Дашей поливавшей цветы , он подошел к ней, всю дорогу он думал как сказать ей и решил сказать все сразу- Григория арестовали! Даша не веря еще отошла от цветов- Не может быть, он же ушел, не надо его отпускать -Даша он не мог остаться это было опасно для всех. Он метался по квартире, но потом не выдержал и выскочил на улицу, он сразу заметил слежку и постарался спокойно пройти до базара и по обычному маршруту, но не заметил Даши, хотя она сидела в машине Вайса и умоляла его спасти Гришу, который знает где радистка и как с ней связаться. Вайс который пять минут назад готов пристрелить ее , когда она прибежала к Гестапо, а он разговаривал с другим офицером, а она рвалась к нему, словно умалишенная. Он как можно спокойно посадил в машину и отругал за глупость. В конце концов он поставил ей условие.
Мол: Михаил хромает, а это не вписывается в амплуа сильного и бесстрашного Полежайкина. К счастью, создатели сериала передумали и пригласили артиста играть. Я предупредил продюсеров о своих особенностях здоровья, но так вышло, что тело забыло про инвалидность. Вошел в кадр, и тут Полежайкин внезапно появился сам по себе. Все сработало автоматически. Фото: пресс-служба Материалы по теме.
Для кого? Для тех девиц, которым Цезарь с пресной курицей и рыба воняет? При всем при том в глаза одно, а за глаза другое! Да ну ее такую свадьбу. Свадьба - это праздник влюбленных!
Скачать "Даша и Вальтер - "вместе мы везде чужие" || АНТИГЕРОЙ."
Смекнул насчёт Лены с дочкой. Ты когда их нашёл, я сперва сильно на тебя осерчал. Сам не знаю почему. Наверное, потому, что ты надежду у меня отнял. Крохотную надежду, но всё же… [1] Аутопсия мед. Нуар-морт — здесь Сташевич, отталкиваясь от хорошо известного слова натюрморт, случайно изобретает из двух ранее известных, но несвязанных нуар и морт, новое слово — нуар-морт.
Буквально это перевести нельзя. По значению получается нечто запредельно «мрачно-мёртвое». Глава третья Фон Бравен Сын за отца Бурные события последних дней необычайно взбудоражили маленький мирок охраны. Обслуга Бирюслага тоже в стороне не осталась. Однако на размеренном режимном существовании полутора тысяч военнопленных немцев это не отразилось.
Насильственно собранная иноземная людская масса, ввергнутая роковыми обстоятельствами во враждебную и чужеродную, дикую таёжную дремучесть, она продолжала влачить своё привычное существование. Во всех смыслах замкнутое и обособленное бытие. Чувство лютой ненависти к этим людям сопровождало капитана Сташевича всю войну. Чем дальше Андрей с войсками продвигался на Запад, чем больше узнавал о немыслимых зверствах, массовых убийствах военнопленных красноармейцев и беззащитных гражданских, тем больше ненавидел немцев. Это жгучее тёмное чувство усиливалось и крепло с каждым вскрытым рвом, полным женщин, стариков и детей.
С каждым освобождённым концлагерем, пропитанным кричащим скорбным духом невинно убиенных людей... Сташевич был убеждён, что эта ненависть не покинет его никогда. Но так уж случилось, что он пережил её. Недаром говорят: все проходит. Прошло и это.
Причём как-то неожиданно быстро, в течение года. Тысячи немецких солдат, оказавшись в русском плену, мгновенно превратились в покорных бесправных рабов. Стали жалкими, прячущими глаза жертвами рока и обстоятельств. После Сталинграда, когда в плен сдалась целая армия, смертность среди немцев была огромной. А все выжившие как будто понесли на себе некую «каинову печать».
Это виделось в их сутулых спинах, в их вечно напряжённых затылках… Беседуя со многими военнопленными по отдельности, не переставая этому удивляться, Андрей видел перед собой самых обычных людей. Иногда казалось, таких же, как и он сам. Как позволили себе сотворить такое в захваченных вами землях и странах? Парень был призван на фронт с последнего курса Берлинского университета. Мы, вермахт, в таком не участвовали!
Это всё СС! Это они! Он мысленно ставил себя на место военнопленного немца и тут же отвечал за него: «Да! Я и мы — все побеждены! Моя и наша армия, моя и наша страна разгромлены!
Расплата за это врывается в мои лёгкие с каждым вдохом, наполненным хвойной лесной смолистой горечью. В мои уши каждое утро с рёвом лагерной сирены. В мой желудок с каждым глотком лагерного супа». Принимают ли нынешнее своё состояние как справедливое воздаяние за него? Конечно, нет!
Мы были всего лишь солдатами! Нам приказывали, мы исполняли! На фронте для солдата есть один закон: воюй и не рассуждай! Себя они жалеют! Себя и только себя!
Может быть, хоть что-то поймут их дети! Или внуки! Когда-нибудь… Может быть. На допросе он тогда почти что с апломбом заявил капитану Сташевичу, что не собирался убивать Шнитке. Себе же со злобой и горечью Бравен говорил иное: — Какое там не собирался?
Да я просто жаждал его убить! Разорвать, превратить этого мерзавца, эту фанатичную мразь в кровавые ошмётки! Подвела правая рука. Последствия осколочного ранения в плечо. В самый ответственный момент она просто отказалась повиноваться своему хозяину.
На резкое движение правое плечо отозвалось такой яростной огневой болью, что Вальтер чуть было не потерял сознание. Тем не менее он продолжал наносить удары. Вернее, пытался это делать. Увы, только пытался! На вой Шнитке влетели в коморку его подручные, дюжие сытые парни с алыми повязками активистов на рукавах.
Они принялись методично и со знанием дела избивать Вальтера. Хорошо, что вмешались приятели, самые близкие из сотни его товарищей по прежнему лагерю. Почти все они были из бывших танкистов и не раз выручали друг друга в подобных переделках. Внутри коллектива военнопленных ещё со времён начала войны царил порядок, отдалённо напоминающий самоуправление. Лагерная администрация это самоуправление, разумеется, жёстко контролировала.
Во всяком случае, ей таковое мнилось. Старшины бараков, взводов, рот и отрядов назначались русским начальством. Однако происходили эти назначения не без деятельного влияния «авторитетов» из военнопленных. Лагерных старшин, которые на деле доказали свою лояльность администрации, расположили к себе непростым умением поддерживать жёсткую дисциплину в своих подразделениях. В конечном итоге реальная власть в лагере для военнопленных, впрочем, как и в обычном гулаговском, оказывалась в руках кучки самых активных негодяев.
Людей властных и жестоких, лишённых каких-либо принципов. Для поддержания своей популярности эти субъекты порой вынужденно играли в справедливость. На деле ради выгоды они готовы были предать и продать всё и вся. Вальтер почти за три года плена прошёл через несколько лагерей в Центральной России и Сибири. По странной закономерности почти в каждом из них реальной властью становились бывшие эсэсовцы — многие отъявленные военные преступники.
В хаосе первых месяцев плена эти люди сумели поменять личины. Происходило это довольно просто. Смертность среди военнопленных, особенно после Сталинграда, была огромной. Чего проще было поменяться документами с кем-нибудь из своих менее удачливых соотечественников. Правда, в этом случае приходилось отправляться из более комфортного офицерского лагеря в лагерь для рядовых.
Зато теперь тебе не грозило разоблачение и чреватое виселицей обвинение в военных преступлениях. Чинам ниже лейтенанта, пусть даже служивших в составе войск СС, было и того проще. До этих мелких бесов у русских следователей и начальников оперативных отделов лагерей просто не доходили руки. Если, конечно, последних по-тихому не сдавали свои же… В первые месяцы плена Бравен часто спрашивал себя, известно ли русским, кто на самом деле верховодит в лагерях вверенных им военнопленных? Через некоторое время этот вопрос сам собой отпал.
Бравен вполне убедился, что русская администрация прекрасно знает о большей части её ставленников. По многим лагерным «активистам-антифашистам», старшинам рот и отрядов, плакала верёвка и скучала расстрельная команда. Конечно же, русским было многое известно об этих деятелях, часто настоящих военных преступниках. Однако их всё устраивало — был бы порядок в лагере. Как и многие офицеры-фронтовики, сам Вальтер, служивший в обычных частях вермахта, терпеть не мог эсэсовцев.
И если с заносчивыми, мнящими себя элитой бойцами из фронтовых подразделений СС можно было как-то сосуществовать, то к тыловым «воякам», убийцам старух и младенцев, он, Вальтер фон Бравен, как и его товарищи по оружию, питал стойкое, чисто физиологическое отвращение. Эти парни, отмеченные почётными знаками с мечом, пронзающим змею, могли сколько угодно рассказывать о своём ратном труде, борьбе с подлыми головорезами, бандитами-партизанами. Бывалый окопник всегда мог отличить настоящего солдата от грязного падальщика из зондеркоманды. Новый начальник оперчасти Вальтера больше не беспокоил. По крайней мере, за прошедшие две недели — ни разу.
То же касалось выписанного из санчасти Шнитке. Главный лагерный старшина демонстративно не замечал своего несостоявшегося убийцу. По крайней мере, искусно делал вид. У Вальтера постепенно создалось впечатление, что у Шнитке, как и у русского капитана, появились куда более важные, чем его скромная персона, дела. Зато появилась другая напасть.
Нет, не кошмары. Нечто похуже. Серые, мрачные грёзы. Полные неизбывной тоски видения. Всякий раз, как и в первую ночь, которую Бравен, арестованный за нападение на Шнитке, провёл в ШИЗО, он видел одно и то же… Вальтер едва сомкнул глаза и тут же оказался в неведомой сумрачной и холмистой местности.
Страдая от холода и сырости, он брёл по этой безжизненной пустыне. Наконец, к радости путника, вдали мелькнул бледно-красный отблеск. Возможно, костёр! По мере приближения рядом с костром начала различаться какая-то странная остроголовая фигура. Силы Бравена были уже на исходе.
Он добрёл до костра и, не спросив позволения у сидящего возле него незнакомца, примостился рядом. Однако толку от этого костра оказалось немного. Вальтер протянул озябшие руки к бледным синевато-розовым, едва колышущимся языкам пламени. Какое нещедрое, ускользающее призрачное тепло... Чтобы как-то согреться, Бравену пришлось засунуть ладони в самую сердцевину огня.
Вальтер покосился на соседа. Незнакомец, облачённый в серые, напоминающие монашескую рясу одежды, молчал и не двигался. Островерхий, глубоко надвинутый на глаза капюшон полностью скрывал его лицо. Вальтер уловил какое-то движение над головой этого странного, похожего на католического монаха человека. Медленно преодолевая внезапно сковавший всё его тело необъяснимый животный ужас, Вальтер поднял глаза.
Он смотрел и видел происходящее, словно через толщу мутной воды. Над остроконечным капюшоном незнакомца парило нечто… Что-то напоминающее полупрозрачную человеческую фигуру в просторном балахоне. Края его колыхались, подобно плавникам огромной неведомой рыбы. Как и у сидящего рядом, тёмный островерхий капюшон венчал голову этого призрачного существа. Его одеяние также в точности копировало серую хламиду соседа Бравена.
Вокруг видения медленно вращались какие-то туманные завихрения: то ли смерчи, то ли водяные или воздушные потоки. В отличие от соседа-монаха, у этого парящего призрака можно было различить под капюшоном часть лица. Оно было изжелта-бледным и неподвижным, словно высеченным из камня. Ещё был виден тяжёлый подбородок да изогнутая, горько опущенная уголками вниз тонкогубая щель рта. Неожиданно парящий призрак плавно опустился за спиной монаха и тут же слился с ним, словно вошёл в его тело.
Этот жуткий стон прозвучал не в ушах Вальтера. Он словно возник где-то внутри головы! В самой глубинной глубине мозга. Бравен вдруг с необъяснимым ужасом понял, что стон этот исходит от его соседа по костру. В этом Вальтера Бравена в течение всей третьей недели после известного происшествия неоднократно пытались убедить самые разные люди.
То невзначай лопнули вдруг сразу несколько стальных стяжек на железнодорожной платформе. С лязгом и грохотом в двух шагах от Вальтера рухнули на землю и раскатились две трёхтонные рельсовые связки. То в паре сантиметров от его виска пронесся крупный кусок гравия из насыпи, вырвавшийся, словно из пращи, после чьего-то неловкого удара кувалдой мимо забиваемого в шпалу костыля. То вдруг, конечно же, совершенно случайно выпала из рук на насыпь и выстрелила в его сторону заряженная, с загнанным в ствол патроном винтовка русского недотёпы-охранника. Вальтеру везло.
Но, как по слухам, досиживая свои последние деньки в бункере, говаривал покойный фюрер: — Всякому везению, друзья мои, когда-нибудь приходит капут! Бравен усмехнулся мелькнувшей в его голове популярной среди военнопленных горькой шутке и тут же пожалел об этом. Лёгкая гримаса вызвала такую боль в затылке, словно в него с размаху всадили железнодорожный костыль. Дорогие соотечественники всё-таки достали разжалованного гауптмана, бывшего рядового штрафного подразделения Вальтера Бравена. Он помнил, как, получив разрешение охранника, отошёл по нужде от железнодорожной насыпи и, едва углубившись в тайгу, остановился возле огромной и пышной ели.
Затем вспышка ярчайшего фейерверка в глазах и стремительный полёт в тёмно-зелёном таёжном космосе. Сквозь нещадно, яростно царапающие лицо, длинные, остро пахнущие хвоей, беспощадно острые иглы изумрудных звёзд. Хотя, если быть честным, везение Бравена продолжалось. В конце концов, он жив и лежит не хладным кадавром в песчаном таёжном грунте, а тёпленьким живым дураком в лагерном лазарете. У этого дурака, как у египетской мумии, туго и напрочь забинтована голова.
Наружу торчит лишь крупный породисто-фамильный нос. Да ещё оставлена в бинтах прорезь для глаз. Ни дать ни взять — танковая смотровая щель. Совсем тяжёлый или выкарабкается? Видок-то у него не очень!
Ты, да я, да товарищ майор Бабр — вот и весь консилиум. Я простой фельдшер, а тут ЧМТ [2]! Подождать надо, увидим. Всё, что я могу, — это капельница да обезболивающие. Его друзья перебинтовали умело, как мумию, так я и не трогала больше, не беспокоила, не осматривала, лица не видела.
Ему полный покой нужен, может, и выкарабкается. Кстати, немцы, которые его доставили, с побитыми физиономиями были! Подрались они там, в тайге, между собой, что ли? На третий день хозяйка этого лагерного госпиталя, молодая женщина-фельдшер, пришла осмотреть Бравена. Она осторожно сняла бинты с его головы и ощупала гематому.
Потом взглянула в глаза, чтобы проверить зрительные реакции и… в ужасе отшатнулась. Вальтер даже не сразу понял, что происходит. А когда понял, растерялся. Да нет — не то! Он до тошноты, до дрожи в коленях, до рези в животе испугался!
Да что там говорить! В смотровом кабинете они находились вдвоём. Женщина отвернулась к лотку с какими-то мединструментами и стояла теперь молча, что-то там механически перебирая. Вальтер же бессмысленно пялился на её напряжённую, обтянутую белым халатом спину и молчал. Да и что скажешь, когда у тебя попросту отсох язык.
Слушайте и запоминайте… — деревянным голосом, всё ещё стоя спиной к Вальтеру, продолжила женщина. Вряд ли нужно объяснять, что именно он сделает с вами, расскажи я ему эту историю…. Грязную историю про грязную деревенскую баню, а также про то, как вы там со мной поступили… — Но… я… мне…простите... Просто молчание… Я выписываю вас. На неделю освобождаю от работ.
Надеюсь, мы поняли друг друга? Только этого мне ещё не хватало, — выскочив в полном смятении на крыльцо лазарета, злился на весь свет Бравен. В этой необъятной стране, среди сотен миллионов людей — она, та самая худенькая девочка из сожжённой деревни на окраине Смоленска, встретилась именно здесь, именно со мной? После всего пережитого, после наполненных кровью, грязью и мерзостью лет, судьба вдруг сталкивает меня с этой русской. Ну да!
Чести в этом было немного! Но что уж такого ужасного мной было сотворено?! Я не трус и всегда прямо смотрел в лицо миллионоглазой военной смерти! Я, голодный молодой мужчина, поступил тогда с ней не лучшим образом! Но не убил же, в конце концов!
Как там её звали? Её звали Дарья Громова. Глава четвёртая «Дознание капитана Сташевича» Станислава Каземировна После пережитого в клятом доме семья Сташевичей-Громовых там не осталась, срочно вернулась в прежнее жилище Даши. Как можно жить в этом страшном месте, они представить себе не могли. Меж тем загадочное убийство так и оставалось нераскрытым.
Приезжал военный следователь, старший лейтенант из самого Иркутска. Фамилия у него была красноречивая — Халтурин.
Русская История Любовь после войны — это не только испытание, но и истинный подвиг. Она требует силы воли, понимания и способности прощать.
Вильтер и Даша должны пройти через все ужасы и разочарования войны, чтобы найти свое счастье. Все военные истории когда-либо говорили нам о том, что война разлучает людей.
Внезапно у Риты в голове что-то щелкнуло, и он понял, почему эта девчонка показалась ему знакомой.
Она что, пришла ему отомстить за все сюжетные перипетии? То есть, это всё как-то связано с Бесконечным летом? Но ты же сам рассказывал, что твоих заслуг в этой игре больше, чем чьих-то ещё.
Тут ты точно не сможешь отмазаться, что это была остальная команда. А прописывать характеры через жопу? Когда ты не пришёл на двадцать вторую, я пришла к тебе сама.
Как ещё до тебя добраться, если не через литературные штампы? Рите очень хотелось длинно и витиевато выругаться. Если эта дура смогла сейчас дойти до него ногами, почему бы ей не сделать этого раньше вместо того, чтобы назначать свидания в его полупьяных ночных видениях, как будто он их когда-нибудь помнил.
А в итоге она на него разобижена, уже поцарапала подбородок ножом, и неизвестно, что будет дальше. Я не хотел тебя обидеть. Риточка проглотил оскорбление: спорить явно себе дороже.
В качестве извинения. Может, она чуть-чуть расслабится и успокоится? Стараясь не делать резких движений, он вышел из комнаты.
Чайник уже почти закипел. Девчонка спихнула пакет со стула на кипу газет и забралась на стул с ногами. Рита сполоснул чашку и потянулся за коробкой липтона, вспоминая, остался ли у него после вчерашнего ещё коньяк, чтобы незаметно добавить ей в чай.
Когда девчонка уже выпила половину поллитровой чашки чая, в который она вбухала столько сахара, что там, по прикидкам Риты, должен был оказаться густой сироп, а Рита притащил из комнаты плед из мериноса, купленный когда-то бывшей женой, и набросил ей на плечи, выражение лица Щещ, как будто, смягчилось. В какой валюте? У него даже почти перестали подрагивать колени.
Если сумма окажется не слишком астрономической, то проще откупиться. Лена была слегка пизданутой, но гибрид пионерок получился больной на всю голову, а спорить с чокнутыми себе дороже. Связи на двачах?
Девчонка опять уткнулась в чашку. Она что, специально тянет время? Все нервы хочет вынуть?
Образование, наверное, пригодилось бы, но это я и сама успею. Твоя раздолбанная квартира мне тоже как рыбке зонтик. А вот по очереди побывать в каждой из моих ипостасей, пока очередные Семёны проходят все твои концовки — это тебе придётся.
И как раз это время я поживу здесь у тебя.
За, то, что мы вели это дуратское расследование! Я сжал кулаки. Силы были на исходе, я решил больше его не вести! Но тут у меня появилась идея.
Я подумал, что если мы доведём его до конца, то, сможем узнать, что за идиот, решил убить Тёму! Если мы его найдём его, то я этого дебила убью! И это было решено! Что может быть не так?! Ещё вопросы есть?
Очень даже хочу! Я подошёл к ней посмотрел в её глаза и присел на свою кровать. После просмотра этого фильма ужасов, я окончательно решил убить того маньяка, который убил бедного Тёму.
Фанфики Виолетты Малышенко и Даши Каплан — творчество поклонников в видеоформате
Если мы его найдём его, то я этого дебила убью! И это было решено! Что может быть не так?! Ещё вопросы есть? Очень даже хочу! Я подошёл к ней посмотрел в её глаза и присел на свою кровать. После просмотра этого фильма ужасов, я окончательно решил убить того маньяка, который убил бедного Тёму. Спокойной ночи! Этой ночью я заснул приблизительно в час, потому что мне никак не давали покоя мыли о Даше и бедном, мёртвом Тёме… POV Даша Судя по всему, Макс был настоящий, а не моя больная галлюцинация, потому что я увидела улыбки на лицах моих друзей. Хотелось его обнять, но, почему— то я этого не сделала, не знаю почему.
Потом мы с ним встретились глазами, и он куда-то убежал, я подумала, что в свою комнату. И все одновременно кивнули.
Просто молчание… Я выписываю вас. На неделю освобождаю от работ. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Только этого мне ещё не хватало, — выскочив в полном смятении на крыльцо лазарета, злился на весь свет Бравен. В этой необъятной стране, среди сотен миллионов людей — она, та самая худенькая девочка из сожжённой деревни на окраине Смоленска, встретилась именно здесь, именно со мной? После всего пережитого, после наполненных кровью, грязью и мерзостью лет, судьба вдруг сталкивает меня с этой русской. Ну да! Чести в этом было немного!
Но что уж такого ужасного мной было сотворено?! Я не трус и всегда прямо смотрел в лицо миллионоглазой военной смерти! Я, голодный молодой мужчина, поступил тогда с ней не лучшим образом! Но не убил же, в конце концов! Как там её звали?
Её звали Дарья Громова. Глава четвёртая «Дознание капитана Сташевича» Станислава Каземировна После пережитого в клятом доме семья Сташевичей-Громовых там не осталась, срочно вернулась в прежнее жилище Даши. Как можно жить в этом страшном месте, они представить себе не могли. Меж тем загадочное убийство так и оставалось нераскрытым. Приезжал военный следователь, старший лейтенант из самого Иркутска.
Фамилия у него была красноречивая — Халтурин. Ходил этот Халтурин вальяжно, водил хмурым носом да лениво опрашивал свидетелей. Через пару-тройку дней старлей засобирался обратно, объявив Бабру о раскрытии дела. Убийство Поплавских этот следак списал на четверых беглых уголовников, которые прошлым летом бежали из соседнего лагеря, что всего лишь в четырёхстах километрах вверх по реке. Их последнюю стоянку случайно обнаружили охотники в сотне километров от Бирюслага.
Далее следы беглецов вели к гиблым местам, в область непроходимых таёжных трясин... По версии иркутянина, стройной и безукоризненной, беглые зэки забрались ночью в дом фельдшерицы по банальной причине — за продовольствием. Хозяйку с дочкой задушили, чтобы не шумели, после закопали в погребе. Правда, вопрос, зачем беглецы потратили время и силы на столь сложный и бессмысленный процесс, старлей внятно прояснить не смог. Зато в качестве убойного доказательства своей правоты предъявил вещдок — потёртый зэковский кисет из крысиных шкурок.
Якобы его он нашёл в погребе дома Поплавских, на месте их захоронения. На кисете были вытравлены инициалы одного из беглых. То, что этот «ценный» предмет иркутский следак привёз с собой, у Сташевича сомнений не было. Андрей ещё до его приезда лично перелопатил весь грунт в погребе, проверил основательно, чуть ли не просеял. Правда, ему пришлось работать в старом противогазе, раздобытом с большим трудом.
Носоглотка без защиты в этом чёртовом подполе почему-то просто горела, вызывая приступы неудержимого чиха. Впрочем, и кое-какая польза от этого Халтурина тоже случилась. Андрей узнал от него последний адрес проживания Поплавских. Оттуда, оставив семью, ушёл на фронт в самом конце войны юный глава семейства, лейтенант Василий Войцех Поплавский. Где и погиб.
С превеликим трудом сломив упорное сопротивление Бабра, Андрей вытребовал у него командировочное предписание, чтобы отправиться вместе со следаком в областной центр, город Иркутск. Прямо с вокзала, не отвлекаясь на другие дела, Сташевич устремился к нужному адресу. Ему повезло. Дверь бывшей квартиры Поплавских открыла сгорбленная седая старушка. Капитан Сташевич, — предъявил Андрей своё развёрнутое удостоверение начальника оперчасти.
Как не знакомо? Конечно же, знакомо! С ней всё в порядке? А как Машенька? Здорова ли?
Передавали вам привет. Беспокоятся о вашем здоровье, — не моргнув глазом отвечал капитан. Андрей счёл за благо солгать. Во-первых, чтобы без лишних помех расспросить женщину по делу. Ну, а во-вторых, ему просто не хотелось расстраивать бабушку.
Сташевич искренне пожалел старушку. Сколько ей там осталось? Пусть поживёт в счастливом неведении. Капитан выудил из вещмешка чуть початую стеклянную банку с красной лососевой икрой. Этот распространённый в здешних краях деликатес приготовила мужу в дорогу Даша.
Сведения о профессии бабушки, а также её имя-отчество-фамилию Сташевич просто почерпнул из большой групповой школьной фотографии на стене. На карточке были изображены портреты старшеклассников в овальных рамках. Лицо хозяйки квартиры находилось в центре. Поплавская», — вывел под ней белым шрифтом неизвестный умник-фотограф. И ещё одна важная деталь обратила на себя внимание Андрея.
На одной из висящих на стене фотографий Елена была запечатлена в домашней обстановке с крохотной новорождённой дочкой на руках. Но дело было не в этом. За спиной Поплавской, на заднем плане, видна была книжная полка. На ней на фоне книжных корешков отчётливо просматривались семеро старых знакомцев Сташевича. Пресловутые слоники с задранными на счастье хоботами.
Где же седьмой? Наверное, разбился в дороге», — задумался над новой загадкой капитан, разглядывая фотографию на стене. За его спиной раздался голос старушки: — Это Леночка сразу после рождения Машеньки. Видите слоников за спиной Лены? То память о её муже, моём внучатом племяннике Василии.
Если по-домашнему, то Войцеха. В общем-то, это всё, что от него осталось, — с грустью вздохнула Станислава Каземировна. Резьбой по кости и камню увлекался, историю ювелирного дела изучал. Андрей удивленно хмыкнул. Он и сейчас хоть и старик, но мастерства, говорят, всё ещё не утратил.
Слоников этих Войцех из цельного моржового клыка вырезал. Они только с виду фарфоровые! Кстати, один из этих зверей с секретом. Если чуть прижать хобот и повернуть его влево, туловище этого элефанта разделится на две ровных половинки. Такой вот забавный тайничок...
Чувствую, что-то за этим всем кроется. Поговорить бы по душам с этим Капланом Львом Ароновичем. Да жаль, времени нет». Дав старушке выговориться, на ходу импровизируя, он приступил, наконец, к делу: — Дело в том, Станислава Каземировна, что военная прокуратура просит вас о содействии. Я не имею права всё рассказывать, но вскрылись некие обстоятельства, связанные с вашим погибшим племянником.
Скажите, вы не замечали каких-то странностей? Не появлялись ли у вас в последнее время какие-то непонятные люди с расспросами? Не интересовались ли они Еленой или её мужем? Поплавская на это удивилась, пожав плечами: — Чем же я могу помочь? Вы бы у Лены и спросили, она бы вам всё и рассказала.
После того как приехал к ней в прошлом году однополчанин Войцеха с последним его письмом и посылочкой, никто вроде больше и не появлялся. Этот однополчанин Лене ещё последний подарок от мужа Войцеха передал. Красивый такой подарок, камею с женским профилем. Леночка тогда растрогалась, расплакалась и сразу же эту камею на шею надела. Потом этот однополчанин ещё раз заходил, очень возбуждённый был почему-то.
А Лена сразу после его ухода камею с себя сняла и куда-то спрятала. Сама же вскоре уехала. В такой спешке, будто бежала. Ей должность заведующей лазаретом предложили в дальнем районе, вот она и уехала с Машенькой. Благо девочке в школу ещё не скоро.
Леночка-то с Машенькой планировала через пару-тройку лет на Украину перебраться, в наш родной город Червены, к моей младшей сестрёнке Ядвиге. Там хорошо, и домик у них чудом сохранился… Ядя моя тоже вдова, мамочка-одиночка, дочку воспитывает. Вместе с Леночкой и Машенькой им веселее будет. А пока вот Леночка, чтобы не быть в тягость Ядвиге, решила денег немного заработать на периферии. Где-то у вас в Приангарье...
Капитан вдруг почувствовал хорошо знакомый ему охотничий азарт ищейки. Он весь как будто встрепенулся, изготовился к поиску и погоне за добычей. Но тут же, улыбнувшись, продолжила: — Приятный был мужчина! Смуглый, усатенький, улыбчивый. Смешливый такой дядечка с ямочками на щеках.
Только говорлив не в меру. Всё говорит да говорит, будто просо курочкам сыпет. Фамилия у него ещё такая смешная была, да только я запамятовала. Именно Гришаня, — обрадовалась старушка. Место будущей встречи ему было известно хорошо.
До поезда на Тайшет оставалось меньше двух часов. Андрею повезло. Ювелир оказался на месте. В маленьком помещении ломбарда, за традиционным стеклянным окошечком, на высоком круглом стуле восседал субтильный дедушка, седенький и благообразный, в ослепительно белой сорочке. Синие бухгалтерские нарукавники, чёрная атласная жилетка и особенно лихо сдвинутая на затылок ермолка, обрамлённая венчиком редких белоснежных кудрей, — все эти детали вместе создавали гармоничный и совершенный, типично семитский ювелирный образ старичка.
С помощью вставленного в левый глаз увеличительного монокуляра дед внимательно изучал неведомую вещицу, таинственно посверкивающую в лучах мощной настольной лампы. Ему бы вместо белой сорочки и жилетки — длиннополый шёлковый кафтан да цветной колпак на голову вместо ермолки, — улыбнулся про себя Сташевич, — получился бы настоящий волшебный персонаж Оле Лукойе из сказок Андерсена». Я капитан Сташевич! А вы, похоже, чужие мысли читаете? Старичок отложил в сторону изучаемый объект и выронил в подставленную ладонь монокуляр, чтобы поднять на опешившего визитёра младенчески голубые глаза.
Я не великий Вольф Григорьевич, а всего лишь скромный Лев Аронович, — улыбнулся старик белоснежной вставной улыбкой. Хотя не исключено, что к тому времени вы уже будете немножко путаться в собственных… Андрей взял себя в руки и перешёл к делу. Он представился, описал внешность начпрода и спросил ювелира, не встречался ли тот с Гришаней. Таки да, был у меня этот милый говорун. Более того, у нас с ним состоялась сделка в форме купли-продажи.
Каплан покопался в конторке и выудил из ящика на свет божий какие-то бумажки, ухваченные канцелярской скрепкой. Это полный сборник квитанций о покупке интересующих вас ювелирных изделий, — он сунул под руку Сташевичу заполненные бисерным почерком квитки. Что же он такого вам продал? И почему, собственно, данной гигантской суммой не заинтересовались компетентные органы? В этом случае, как видите, было меньше.
Наша дорогая советская власть тоже иногда не совсем дура! Не хочет сдатчиков ценностей распугивать, а то ведь всё самое лучшее на чёрный рынок уплывёт. Раз — и поминай как звали. Ваш Гришаня сдал под опись довольно ценные ювелирные изделия. Отчитываться в их происхождении он был не обязан.
В ориентировках из УГРО эти вещи тоже не значились. Так что всё законно! Вот читайте: кольцо с бриллиантом одна штука , серьги с изумрудами и сапфирами одна пара … Сташевич слушал старика, и его не оставляло чувство, что Каплан не до конца с ним откровенен. Кончилось всё тем, что дед, уловив взгляд Андрея, несколько раздражённо попенял ему: — Послушайте, юн… простите, товарищ капитан! Какой откровенности вы ждёте от заведующего ювелирной скупкой?!
Ну, получил человек неоформленное наследство от покойной тетушки! Если бы я мотал языком направо и налево, как юнга палубной шваброй, кто бы захотел иметь дело со старым Капланом?! Вот будет у вас дело по всей форме на гражданина Гришаню, тогда милости просим! Мне боятся нечего, все мои миллионы вот в этом красавчике! Каплан показал взглядом на прибитую к стене деревянную рамку.
В ней красовался пурпуно-золотой, весь в венках и знамёнах то ли диплом, то ли почётная грамота. Ниже диплома-грамоты в такой же рамке висел под стеклом газетный разворот. Ежедневник «Ангарский большевик» с большой фотографией во всю полосу. На фоне новенького танка Т-34 какой-то солидный дядя в компании четырёх улыбающихся юных танкистов в шлемофонах и комбинезонах, наклонившись, пожимал обе руки маленькому Каплану. Андрей перевел взгляд на него.
Не может быть! Третья красногвардейская дивизия, пятый ударный танковый полк. До самого их прусского логова Бреслау дошёл мой сынуля. Да мы с вашим сыном чуть ли не однополчане. Глазами старик показал на газетную фотографию.
В честь безвременно погибшего моего родного сына, — ювелир на миг поднял глаза, чтобы пристально взглянуть на Сташевича. Андрей точно помнил, что имени своего он старику не сообщал. Поэтому, как и в начале их разговора, ему снова стало не по себе от такой необычной, чуть ли не мистической проницательности старого ювелира. Между тем дед просеменил к огромному сейфу. Лязгнув ключом, он достал оттуда початую бутылку водки и на скорую руку принялся накрывать стол.
Взглянув на вытянувшуюся физиономию капитана, дед довольно захихикал: — Да шучу я! Тайшетский почти всегда как минимум на полсуток опаздывает… Каплан прикрыл свою лавочку. Новые знакомые присели за стол. Выпили, закусили, поговорили за жизнь. В антисемитизме мне, конечно, вас, поляков, не переплюнуть.
Однако и мы хороши! Вечно-то мы без спросу лезем учить жизни народы, среди которых обретаемся! И вечно-то пытаемся быть, хе-хе, святее вашего Папы Римского! Сташевич из вежливости кивнул и глубокомысленно покачал блондинистой головой. Однако Каплан, махнув рукой, его перебил: — Был у меня недавно в гостях земляк мой.
Молодой мужчина, еврей и, разумеется, военврач, — продолжил старик. Он воевал, дошёл до Силезии. Как его фамилия, не скажу, вам это не надо! Так он всё сокрушался, что русские солдаты шибко в Германии безобразничали. Особенно его интеллигентную психику потрясли ужасные многочисленные случаи изнасилования немок.
Этот мой знакомый, я вам скажу, прямо негодованием пылал, так его эта тема задевала. И вы знаете, что я ему на это ответил? Пожевав губами и опустив голову, Каплан продолжил: — Я ему так сказал: Семён, ты о чём? Ты хочешь, чтобы русские солдаты оказались пай-мальчиками, когда с ответным визитом явились в Германию? Побойся Бога!
Ты же сам рассказывал, что немцы оставили после себя в России и на Украине. Если бы не эти дурно воспитанные советские парни, Гитлер уничтожил бы всех наших под корень. Ты об этом не думал? Когда в следующий раз ты захочешь пожалеть немок с их измочаленными арийскими кошёлками, вспомни, пожалуйста, что ты чувствовал, когда присутствовал на вскрытии массовых захоронений. Что думал ты, еврейский врач, стоя над останками убитых немцами русских военнопленных, членов семей командиров Красной армии и, между прочим, бессчётным числом наших евреев?
Ты же сам рассказывал о бездонных рвах, о тысячах голых трупах в них, о расстрелянных стариках, детях, беременных женщинах, о проткнутых штыками младенцах. После всего этого, Семен, я бы на твоём месте повернулся лицом к Западу и воззвал: «Там нет людей! Жги, Господь! Уже в дверях Андрей повернулся к провожающему его старику, чтобы тихо заметить на прощание: — Знаете, Лев Аронович... Я ваши чувства понимаю и разделяю.
Или использовать программу hammer. Программа hammer создаёт ботов для атаки. М Харьков. Мат делает человека, который на нем разговаривает, глупым, уродует его психику. Убогая нецензурщина восполняет скудность языка при дебильности, как словесными протезами.
Главное в людях: скрыто или не указано Любимые цитаты: скрыты или не указаны Отношение к алкоголю: скрыто или не указано Отношение к курению: скрыто или не указано Образование и карьера Страница сформирована реалтайм на основе API-ответа от ВКонтакте, содержащего только открытые данные профиля vk.
Сайт Vklook. После чего Ваша страница будет удалена с нашего сервиса. Здесь тебя ждет всё самое интересное и веселое! Мы не оповещаем в личных сообщениях о денежных выигрышах. Не реагируй на мошенников! Лео найдет Вам собеседника!
Помогаем знакомиться. Максимальные чувства Разные чувства.
Даша И Волтер Скачать mp3
Новости и СМИ. Обучение. Fairy, а продолжения стоит ожидать или этот фанфик только про то, как у Даши с Вальтером наконец-то состоялось "волшебство"? Новости и СМИ. Обучение.
Recommended Posts
- Читать "Между прошлым и будущим 1943-1944 (СИ)" - "Вика19772" - Страница 1 - ЛитМир Club
- Даша и Вальтер. Расширенная версия (13 видео)
- Мой фанфик по сериалу 1941/42, пейринг Даша/Вальтер | VK
- Dasha i valter
- Даша Вальтер - краткая биография.
Liebe ist stark 1942, Walter и Даша , Йоханнес Габриель (Johannes Gabriel) и Дарья Баранова
Даша Вальтер. Страна: Благовещенск, Россия. Дата рождения: 28.11.2000. В этой статье мы рассмотрим лучшие видео и истории Виолетты Малышенко и Даши Каплан, которые покорили сердца миллионов зрителей и читателей. Рита вздохнул, выругался про себя и пошел к двери, ведущей на лестницу. двух людей, которых разлучила Великая Война.